Caius asinus est!
M_A, спасибо те огроменное, не знаю, что без тя делать! 
ранее в сериале
Глава 1
Глава 2
Глава 3
читать дальше
И так прошло много однообразных дней.
Не случалось ничего выходящего за рамки обычного.
Троица гостей больше не требовала у Господина Элмера ответов: вместо этого они проводили время, изучая животный мир леса, исследуя замок и готовясь к приближающимся праздникам.
С тех пор как сюда прибыл Господин Элмер, он научил меня отмечать множество праздников. Он рассказывал про торжества разных времен года и воссоздавал их в замке. По его словам получалось, что мир делится на много больших частей, которые называются «странами», и в каждой из них – свои обычаи.
Зима укрыла землю толстым слоем снега, но Господин Элмер все равно счастливо бродил вокруг замка.
Зимой он пугал жителей, в первый год нарядившись существом, которое назвал крампусом*, а во второй – изображая монстра намахагэ**. Осенью сказал, что пришла пора Хэллоуина, и надел непривычную одежду на меня. Я просто гуляла в ней, а Господин Элмер, завидев меня, почему-то каждый раз угощал сладостями. Думаю, это нелепый праздник. Господин Элмер тоже облачился в странное одеяние и отправился в поселок наслаждаться удивлением жителей. Мне кажется, что из-за этих прогулок горожане его и боялись всё сильнее и сильнее.
А когда приближалось летнее солнцестояние, он связывал большую зеленую штуку из веток с листьями. И говорил, что это часть праздника, который означает, что солнце будет сиять вечно, подсмотренного у людей из страны прямо за лесом. Но… интересно, знал ли Господин Элмер, что горожане, увидев висящую штуку в день, когда солнце поднимается выше всего, мрачно бормотали о дьявольских ритуалах.
Весной Господин Элмер собирал яйца у кур в замке, после еды сохранял скорлупки и раскрашивал их в яркие цвета. Это означало празднование чьего-то рождения, и Господин Элмер сказал, что полагалось бы неделю не есть мяса и красить яйца в красный. Но потом он рассмеялся и добавил: «Не то чтоб я действительно в это верил, так что необязательно выполнять все требования. Давай по примеру японцев соблюдать только необходимые для веселья формальности, согласна?» И он украсил замок разноцветными яйцами… но горожане наблюдали издали и снова думали об ужасном обряде. Я слышала, как они шептались, что их прокляли, принося в жертву кур. Но мне не хватило смелости возразить, и я молча опускала взгляд.
Праздник, о котором он никогда не забывал, звался «Рождеством». В этот день человек по имени «Санта Клаус» приходил и дарил счастье каждому человеку в мире. Я сказала: «Тогда все должны быть счастливы», но господин Элмер только рассмеялся и сказал, что один человек никак не смог бы подарить что-нибудь каждому за одну ночь. Мне показалось, что он прав.
Но после этих слов господин Элмер тут же заявил:
– Вот поэтому для тебя им стану я, – и каждый год приносил подарки.
Иногда это были украшения из бумаги, иногда блюда, приготовленные самим Господином Элмером, иногда куклы, вырезанные из дерева. Но вместо счастья я ощущала глубокое чувство вины. Почему Господин Элмер делал все это только для меня, ни для кого другого? Я спросила его, и он просто ответил:
– Это легко. Потому что ты в этой деревне улыбаешься меньше всех.
Услышав это, я почувствовала себя ещё более виноватой. Я не могу искренне улыбнуться, даже зная, что должна. И пока я пыталась изобразить на лице похожее выражение, Господин Элмер помотал головой и сказал: «Не заставляй себя. Если будешь вымучивать улыбки, то лицо исказится, когда ты решишь наконец улыбнуться по– настоящему».
Наступило Рождество и в этом году – и у Господина Элмера оказалось ещё больше дел. Он со смехом мотался по всему замку, прячась от гостей, украшал здание изнутри и устраивал фейерверки за ужином.
Он увидел меня, парализованную тревогой, и рассмеялся, будто что-то вспомнил.
– В этом году твоим подарком будут эти четверо.
Я непонимающе склонила голову, и смех Господина Элмера смолк. Но после он мягко улыбнулся и сказал:
– Постарайся с ними подружиться. Они могут помочь тебе улыбнуться по-настоящему.
Итак, прошло много действительно однообразных дней. Я всё ещё не могу улыбаться или смеяться. Но кое-что изменилось. Чувства внутри меня. До прибытия Господина Майзы с друзьями меня чуть не захватила ненависть, но вскоре это чувство растаяло в тумане. Я открыла для себя «надежду».
Эти дни называются «новогодние» и, очевидно, всем пора праздновать наступление новых времен. В прошлом году Господин Элмер купил у коробейника множество штук, которые назвал «фейерверками», и расставил их по лесу, заявив, что это восточный способ празднования. Не стоит упоминать, что это тоже подстегнуло страх горожан. Кажется, Господин Элмер это знал, но его усмешка ничуть не изменилась. Похоже, он наслаждался.
Сегодня предполагается снова следовать восточному обычаю и съесть семь видов вареных растений. В замке Господин Элмер и Госпожа Сильви уже готовятся и кипятят воду. Господин Нил иногда выходит из спячки и играет с тремя лошадьми в конюшне, а Господин Чес читает в библиотеке. Господин Майза часто ищет меня и расспрашивает, но я, к сожалению, почти ничего о себе не знаю. Я помню лишь крохотные лакомые кусочки в дальних закромах памяти, но Господин Майза серьезно выслушивает каждый. И всегда благодарит за нерешительные рассказы.
Я хочу помочь ему больше, но не могу почти ничего вспомнить из моего прошлого. Всё, что осталось в моей голове – воспоминания о мучениях, причиненных горожанами. И даже они постепенно стираются, исчезают.
После появления Господина Элмера, Господина Майзы и его товарищей, старые раны каждый день скрываются под новыми воспоминаниями.
Ах да. Это, должно быть, эмоция, известная как радость.
Я почти улыбаюсь, но потом вспоминаю атмосферу в поселке.
В это время года горожане всегда резко сокращают время, проводимое на улице.
Я не знаю, о чем они думают после визита Господина Фелта в замок. Они никогда не скажут мне напрямую, и, даже если бы у них был какой-то план, его наверняка невозможно выполнить в таком снегопаде.
…Февраль.
Когда приходит время, которое Господин Элмер называет «февралем»…
Из «внешнего мира» прибывает коробейник.
А когда он уезжает, Господину Элмеру отдают «живую жертву».
В этом году ею, несомненно, окажусь я. И впервые за пять лет я соберусь в одном месте.
Внезапно меня озаряет мысль.
Да, я улыбнусь. Широко, как Господин Элмер или Госпожа Сильви. И если я улыбнусь внезапно, то Господин Элмер точно удивится. И засмеется мне.
Что же мне делать. Я должна тренироваться.
Нужно позаботиться, чтобы меня не заметили. Осторожно, осторожно…
А время идет…
-------
Февраль
Старый замок
Однажды, когда январь уже закончился, и каждый день ярко светило солнце… прибыл коробейник.
Его «экипаж» недвусмысленно напомнил, что, несмотря на причудливо старомодный вид поселка, на дворе уже 21-й век.
– Ну-ну…
Примерно в полдень, когда солнце было в зените, неожиданное урчание разнеслось в воздухе и вытащило друзей Майзы за ворота замка.
Это был огромный снегоход, переделанный из грузовика.
– Что происходит?
Чес и Сильви подбежали к кабине и попытались заглянуть внутрь машины, припарковавшейся перед замком. Но окна были специально затемнены, как в автомобилях политиков.
Через лобовое стекло виднелся нечеткий силуэт водителя, но, как только они присмотрелись, у них появилось странное предчувствие.
Существо на водительском сидении несомненно было человеком, но всю его голову закрывала черная маска, поверх которой был надет шлем, похожий на военный. Глаза нельзя было рассмотреть из-за очков… но, если судить по повороту головы, складывалось впечатление, что он тоже пялится на товарищей Майзы.
– Удивлены? Или просто соскучились по внешнему миру? – спросил за спиной веселый, как всегда, голос. – Это торговец… Хотя на самом деле он никогда не выходит из машины, чтобы торговать.
Элмер миновал онемевших друзей и повернулся к водителю. Взмахнув рукой в сторону людей позади, он сказал:
– Ты меня понимаешь, правда? Будь добрым малым и позволь им прокатиться обратно с тобой…
– Чт…
Рев двигателя поглотил слова Чеса, и шины выплюнули фонтан снега, когда грузовик развернулся и медленно покатил вниз по заснеженной горной дороге. Она была чуть шире него самого, и выедь на дорогу другая машина – обоим пришлось бы остановиться. Но грузовик грохотал дальше, уверенный, что подобного никогда не случится.
– Через час он вернется, – сказал Элмер и быстро вернулся в замок, оставляя остальных безмолвно смотреть на место, где только что стояла машина.
Остались только вопросы в их голове… и след огромных шин на снегу, глубокий и настоящий, как доказательство того, что это им не приснилось.
-------
Коробейник прибыл в деревню.
Жители бегут к повозке и меняют зерно и сделанные зимой товары на вещи вроде тканей и топлива. Но из водительской кабины никто не выходит: все просто подчиняются правилам, написанным на боку машины.
Некоторым, возможно, и приходила мысль только брать, ничего не оставляя взамен, но торговец всё равно никогда не покидает свое железное кресло.
По словам Госпожи Сильви это не «повозка», а нечто с названием «автомобиль». Похожий на тот, в котором приехали Господин Майза со спутниками, но более громоздкий и мощный.
Мне не противно наблюдать за торговлей коробейника. Если смотреть издали, никто не косится на меня с отвращением, и на всех лицах оживление и веселье.
До сих пор моё отношение к ежегодной сцене было нейтральным, простым отсутствием неприязни, но, наверно, теперь я могу сказать, что мне нравится смотреть.
Естественно, горожане считали торговца по-своему неприятным. В конце концов, он же был посторонним, символом чуждого неведомого, от которого они так тщательно отрекались. Но коробейник, в отличие от других пришельцев, не пытался вмешиваться в дела поселка – на самом деле, он появлялся и уезжал задолго до того, как родились старшие из старейшин, он был частью поселка больше всех прочих – и поэтому взрослые притворялись, что не замечают его, а дети следовали их примеру.
По неписаным законом поселка меня не замечали, так же как и коробейника. Но когда Господин Дез стал мэром, эта традиция тихо исчезла. Господин Дез почему-то считал, что меня надо ненавидеть и оскорблять, и горожане немедленно последовали его примеру.
Хватит. Эти несчастливые времена длились так долго, что мои воспоминания о них спутались. Если я попытаюсь ясно припомнить, боюсь, что вспыхнувший передо мной свет затухнет и погаснет.
Ах. Теперь я понимаю, что этот свет становится всё ярче.
Наверно, благодаря Господину Элмеру и Госпоже Сильви, и их друзьям, и Господину Фелту. Благодаря им я вижу этот свет, даже пребывая в глубинах темнейшего мрака.
Я ошибалась, когда думала, что Господин Фелт не ненавидит меня, но и не помогает. Он помог. Он не презирал меня. Он говорил со мной. Разве это не вид помощи? Может, и не в строгом смысле слова, но я решила верить в то, что это правда.
Возможно, потому что перед моими глазами сияла надежда.
И небо казалось мне теперь таким синим, таким высоким, и таким огромным, как никогда раньше.
Пока я смотрю на горожан, позади раздается тихий голос. Голос Господина Элмера.
Я перевожу взгляд с оживленной торговли на него. На лице Господина Элмера, как всегда, сияет широкая улыбка.
– Слышишь, Фил. Мы с Майзой думаем прокатиться наружу, когда торговец поедет обратно. То есть, мы собираемся посетить место, где ты родилась.
– Простите?
– Если ты согласишься… Я хочу показать тебе правду. Может, она тебя шокирует, но, опять-таки может быть, ты почувствуешь облегчение, когда загадка разрешится? В любом случае, я бы хотел, чтобы ты сама приняла решение.
У меня нет причин отказываться.
Если честно, я тоже нервничаю. Я боюсь, что, узнав всё про себя, увижу, как моя жизнь разлетается вдребезги. Что мой лес, моя колба, разобьется.
Но теперь, теперь… я чувствую, что смогу принять, что бы там ни обнаружилось.
Через это надо пройти, чтобы искренне улыбаться… Искушение, которое надо преодолеть. Меня почти ошеломляет сила моего чувства.
– Я поеду, – говорю я уверенным, непохожим на свой прежний, голосом.
– Я хочу знать… кто я на самом деле.
Когда я в замке произносила эти слова, я в деревне смотрела на Господина Деза.
Он стоял позади грузовика и смотрел на меня, не обращая внимания на шум и суету.
Неужели я невольно сделала что-то, что пробудило его гнев?
Вспышка памяти о боли от ударов заставила меня инстинктивно съежиться, но…
Господин Дез отвернулся и молча ушел.
А моё сердце преисполнилось странного предчувствия.
Поступки Господина Деза эхом отдавались у меня в мозгу, но я хотела сосредоточиться на голосе Господина Элмера и поэтому отодвинула их в дальний угол сознания.
Если память мне не изменяет, Господин Дез улыбнулся мне… впервые с тех пор, как его избрали мэром.
Но его улыбка полностью отличалась от улыбки Господина Элмера и ничего не выражала…
Ужасно холодная улыбка, которая могла бы заморозить меня на месте.
-------
День.
Лесная дорога
– Должен заметить, Элмер, давненько я не толкался в багажном отделении.
– Как коровы по пути на бойню, да?
Залезших внутрь багажного отделения огромного снегохода Майзу, Элмера и (одну из) Фил швыряло из стороны в сторону. Машина пробивалась сквозь сугробы с такой силой, что малейшая вибрация превращалась в низкий гул, от которого дрожала каждая косточка.
Сначала Фил осматривалась широко открытыми глазами, но теперь, устав от неожиданного возбуждения, быстро уснула, использовав вместо подушки мешок муки, загруженный одним из горожан.
– Но скажи, Майза.
– Да?
Элмер прокашлялся, а Майза потянулся, отгоняя подступивший сон.
– Насчет Нила. Почему он носит маску?
– …Другого времени спросить ты не мог найти?
– Нет, но! Когда мы впервые встретились, поднялась суета, и шанс уплыл из-под носа. А спрашивать после – ну, ты же понимаешь! Ладно, ты не думаешь, что он бы уже сам сказал, если бы хотел, чтоб я знал? Хорошо если бы он просто фыркнул и сказал что-то вроде: «Ты выбираешь темы хуже некуда для пустой болтовни», но я бы не хотел по-настоящему его рассердить.
– Да, когда Нил злится, он отбивается от рук, – сказал Майза, криво усмехнувшись воспоминаниям о вспышках ярости человека в маске.
– Его маска – это… разновидность страховки.
– Страховки?
– Он считает, что если правая рука кого-то из нас попадет ему на лоб, то маска его защитит. Другими словами, если что-то будет между плотью нашей руки и его лба, то он сумеет избежать смерти.
– А… я понял. Ну, а ты бы не сказал, что это ужасно пугливо с его стороны?
«Хотя и слегка отличается от случая Чеса», – подумал Элмер. И словно подслушав его мысли, Майза хихикнул и добавил объяснение.
– Не то чтоб он нам не доверял. По его словам…
«Представь на секундочку, что мы где-то заночевали. Тебе приснился вкуснейший арбуз, и ты схватил его правой рукой. И подумал себе во сне: "Я хочу это съесть!" А арбузом оказалась моя голова. Сонный и ничего не подозревающий, я буду мертв в мгновение ока. Я заявляю: если мне суждено быть поглощенным одним из вас, я приму свою судьбу, но я не позволю себе умереть так позорно.» Вот и всё.
– Ха-ха-ха, тупой мерзавец! Он боится!
Майза улыбнулся, когда Элмер снова расхохотался, и спокойно добавил:
– Но я верю, что это не настоящая причина.
– Хм?
– Нил говорил мне… Он провел почти триста лет на передовой во многих войнах и горячих точках.
– …
– Я не знаю, что он там искал или что видел… но, возможно, то, что случилось на полях сражений, имеет отношение к его маске. Учти, это всего лишь гипотеза…
Майза снова улыбнулся, словно понимая старого товарища. Элмер минутку посмотрел на него и облегченно усмехнулся.
– Вижу, ты был в хорошей компании, Майза, – внезапно сказал он.
– Осмелюсь спросить, что навело тебя на такую мысль?
– Ну, я просто подумал, что твоя улыбка стала ярче с нашей последней встречи триста лет назад.
Майза расплылся в улыбке.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Думаю, Чес мог бы улыбаться, как ты, будь он немного честнее сам с собой, – пробормотал Элмер, вспоминая разговор с Чесом на крыше.
– Хм? Чес?
– Нет-нет, ничего.
На секунду показалось, что беседа себя исчерпала, но Элмер снова заговорил:
– Кстати, а как поживает друг-демон? Полагаю, он теперь один из твоих товарищей-каморриста?
– …
Майза, потеряв дар речи, уставился на озорную усмешку Элмера.
– Удивлен, да?
– Как?
– Ну, старик, давным-давно мы с ним немножко поболтали.
Элмер взорвался смехом, больше обычного воодушевленный тем, что заставил маску Майзы треснуть.
Майза с любопытством вскинул голову, но решил отложить на потом, потому что Элмер всё равно не скажет, даже если на него надавить.
– Я тут подумал, а кто-нибудь из всех вас ещё балуется алхимией?
– …Чес до недавнего времени, но я уже давно умыл руки. Как и Сильви с Нилом. После обретения вечной жизни я не видел, чтобы кто-то пробовал свои силы, разве что из любви к исследованиям… Ну разве что… Может, Хью.
Услышав имя старого друга, Элмер уставился в небо.
– Ах, да. Точно, точно. Может, и не алхимия, но можно поспорить, что он где-то что-то да исследует.
– В конце концов, он из тех людей, которые проверяли возможность одолеть страну бессмертием.
– Ах… Хотел бы я его увидеть после стольких лет. Его и Денкуро, и Бегга, и Виктора.
Тронутый выражением покинутости на лице Элмера Майза тоже на секунду вспомнил старых товарищей.
– Так ты можешь поехать и повидаться с ними. Когда уедешь отсюда.
– Да, да, конечно. Но для этого, Майза, мне потребуется твоя помощь.
– Хм? И что это должно… ай.
Прежде чем Майза успел закончить вопрос, грузовик внезапно затормозил. Спереди раздался металлический звук. Со своего места в багажном отсеке они не могли видеть, что там происходит, но похоже, открывалась дверь.
Через пару секунд машина снова ускорилась, и они неожиданно нырнули в полную темноту.
– …Тоннель.
– Мы почти на месте.
Вскоре тоннель закончился, и свет снова залил кузов. Майза пристально вглядывался в пейзаж по сторонам, но он оставался куда более безлюдным, нежели ожидалось.
И прежде чем он успел толком что-то рассмотреть, грузовик снова притормозил и, наконец, остановился.
– Что, думал, тут будет город, спрятанный посреди ничего, или что-то вроде? В таком случае, ужасно жаль тебя разочаровывать.
-------
Они оказались в подобии лаборатории.
Майза высунул голову наружу и огляделся, не обращая внимания на смешки Элмера. Они были в огромном ангаре, сооруженном, похоже, только ради того, чтобы скрыть тоннель. Будто громадный док построили, а затем вытащили из моря. Вокруг стояли несколько человек, которые разительно отличались от горожан униформой и оружием на поясе.
Глядя вокруг – на охранников и бетонный пол – Майза почувствовал, что попал в другое измерение. Его разум, ещё десять минут назад уютно устроенный в сказочном мире, внезапно лицом к лицу столкнулся с реальностью Земли 21-го века. Он даже отчасти почувствовал культурный шок от вида непривычных, но знакомых признаков цивилизации и, поняв это, смущенно улыбнулся собственной наивности.
Один из охранников заметил выглянувшего Майзу и направился к машине, положив ладонь на рукоять оружия. То, что он не подал знака товарищам, прежде чем подходить, выдавало отсутствие у него формальной военной подготовки.
– Позвольте узнать, что происходит? – вежливо спросил Майза, словно подобное случалось каждый день.
– Всё будет хорошо. Они не начнут стрелять. По крайней мере, не прямо сейчас, – сказал Элмер, сидя в грузовике и поглаживая спящую Фил по лицу. – Так что держи свой нож спрятанным.
– Ладно.
Плавно убрав руку от бедра, Майза ждал первого шага от охранника. Но прежде, чем что-либо произошло, от кабины грузовика донесся звук открывающейся двери, и, мельком взглянув на что бы там ни было… охранник развернулся и отошел, будто ничего не случилось.
Будто чтобы заполнить освободившееся после охранника место, раздался мрачный и низкий старческий голос. Словно кто-то взял понятие усталости и перегнал в звук, который можно услышать.
– Так ты… товарищ Элмера.
Крупный старик вошел в поле зрения, держа только что снятые пару очков и маску. Очевидно, он и был водителем.
Старик перевел взгляд на угол багажника, на машущего ему Элмера и спящую возле него девочку. Напряжение на его лице сменилось смешанным выражением, он тяжело вздохнул…
И представился Майзе.
И как только его слова достигли ушей Майзы, тот похолодел и окаменел лицом.
– Я Билт Квотеш, смотритель этого леса… Хотя вы не найдете этого имени в документах.
-------
Я, которая путешествует с Господином Майзой, открываю глаза, почувствовав поблизости суматоху.
Обычно я бы не уснула, но, может, из-за избытка впечатлений, а может, из-за качки отсека, пока мы ехали через лес, я совершенно задремала.
Я всё ещё в багажном отделении, и перед глазами простирается знакомый вид.
Я помню это место. Сюда я прихожу, когда умираю.
А, я вижу, что перед Господином Майзой стоит Господин Квотеш. Сколько лет я его не видела. Он убивает меня и снова дает мне жизнь. Он мне ничего обо мне не рассказывает, а я, в свою очередь, ничего не спрашиваю. Но чувствую, что сейчас, наверно, смогу задать ему множество вопросов.
Сегодня мне радостно, и, более того, здесь рядом со мной Господин Элмер и Господин Майза.
Но…
Интересно, почему у Господина Майзы такое суровое лицо?
Я впервые вижу у него похожее выражение лица.
В моем сердце проклевывается росток тревоги, а в мозгу разворачивается множество катастрофических сценариев.
Ах, думаю, теперь я понимаю… почему Господин Элмер так сильно ценит смех и улыбки.
Когда я вижу лицо Господина Майзы, я тоже начинаю беспокоиться.
Пожалуйста, Господин Майза, улыбнитесь. Пожалуйста…
-------
– Я расскажу тебе правду. Этот мужик – потомок старика Сциларда. Хотя не думаю, что они хоть раз встречались, – негромко вещал Элмер, расхаживая по ангару.
– Они даже внешне похожи, правда? Ну, да… Я тоже удивился, когда первый раз тайком пробрался сюда и увидел его. Ладно, не то чтоб я много мог рассмотреть, пока охранники меня избивали.
– …
Казалось, на Майзу не действовали даже дурацкие ужимки Элмера, обычно встречаемые спокойной улыбкой. Он с застывшей на лице враждебностью следовал за стариком
Элмер, в свою очередь, ни на секунду не отвлекался и тарахтел пуще прежнего.
– Да ладно, Майза. Что за страшное лицо? Этот старик… ну, технически мы старше него, но… Все равно, он не имеет ничего общего со Сцилардом. Отличный мужик, всю жизнь посвятивший делу, которым на самом деле не слишком-то и хотел заниматься.
– Делу? – спросил Майза по-прежнему непривычно холодным голосом. – Под «делом» ты подразумеваешь держать невинных людей в лесу, как в ловушке, изолируя их от внешнего мира?
– Говорю тебе, успокойся. Ты пугаешь Фил.
Майза вздрогнул и глянул на малышку, которая пряталась за Элмером и смотрела огромными перепуганными глазами.
– …Прости.
– Не извиняйся. Если чувствуешь, что должен, просто улыбнись ей как обычно. Это её успокоит.
Элмер хихикнул и потрепал Фил по плечу. Наконец справившийся с эмоциями Майза тоже неуклюже ей улыбнулся.
Будто почувствовав, что конфликт за его спиной разрешился, человек, представившийся Билтом, заговорил:
– …С чего бы мне начать?
-------
Билт Квотеш. Потомок Сциларда Квотеша, человека, который давным-давно на корабле обрел бессмертие и поглотил множество товарищей Майзы.
Его дед был потомком Сциларда и в то же время – одним из самых многообещающих его помощников.
Не довольствуясь бессмертным телом, Сцилард в бесконечной погоне за знаниями начал создавать гомункулов.
Говорили, что идеальный гомункул – это карлик в колбе, который знает всё на свете, но не может покинуть своё убежище, иначе погибнет.
Обнаружив среди поглощенных знаний информацию о гомункулах, Сцилард с ещё большим рвением изучал их, чтобы досконально разобраться.
Несмотря на то, что время больше не имело для него значения, Сцилард обнаружил, что работать в одиночку неэффективно, поэтому он раздал своим потомкам и подающим надежды ученикам проекты для работы.
С другой стороны, он никогда не передавал другому алхимику контроль над разработкой бессмертия. Даже при создании неполного эликсира он использовал химиков, незнакомых с алхимией, не желая доверить свои секреты даже собственной крови и плоти.
Деду Билта, работавшему под пристальным оком подозрительного начальника, удалось, разрабатывая одну из теорий Сциларда, создать разновидность гомункула. Она была неподвластна времени, так как создавалась из бессмертных клеток самого Сциларда… но в то же время оказалась полностью лишена всеобъемлющего знания, которого Сцилард так жаждал.
– В итоге старый Сцилард создал и уничтожил довольно много гомункулов, потом забрал последнего – девушку по имени, э-э, Эннис? Элис? Как-то так – и уехал. Мы знаем, что последнего, потому что больше о нем никто ничего не слышал.
– Сначала мой дед вел исследования в Америке, но, когда Сцилард исчез, вернулся сюда на земли Квотешей. Используя связи Сциларда и остатки семейного имущества – эту землю – он продолжил собственные независимые эксперименты. Он вложил в этот лес всё, что у него было, ради единственного замысла: эксперимента с гомункулами.
Они продолжали опыты по созданию как идеального гомункула, так и легендарной Великой Панацеи.
Чтобы добиться своих целей, они создали два типа гомункулов, основанных на неполном эликсире, который давал только регенерацию, а не вечную жизнь.
Свойства этого эликсира отразились и на созданных им гомункулах. Панацея дарила бессмертие, соединяя пьющего с чем-то из иного плана бытия. Фантастические термины сказали бы, что телом овладевает колония организмов, которая бесконечно восстанавливается. Именно так Сцилард понимал собственное бессмертие и на этом основывал все исследования. Этим иным планом… могла быть параллельная вселенная или нечто совершенно другое. Видя как сущность, даровавшую бессмертие Сциларду, зовут демоном, некоторые в диком полете фантазии предполагали, что этой другой реальностью был сам Ад.
Как бы то ни было… исследования гомункулов продвигались черепашьим шагом, а после исчезновения Сциларда и вовсе прекратились. Но пока они продолжали собственные поиски, им посчастливилось сделать удивительное открытие – возможность пересадить существо, состоящее из одних мыслей, сознание, пришедшее с другого уровня, в несколько тел.
Продолжая эксперименты, они наконец-то преуспели в совершенствовании двух форм неполных гомункулов.
Один был мужчиной, который рос и старел, как обычный человек.
Второй был женского пола и быстро умирал, хотя не старел. Посредством множества тестов и экспертиз они установили, что могут остановить старение, но только снаружи. В обмен на эту внешнюю демонстрацию юности жизнь гомункула существенно сокращалась, и, чтобы восполнить ущерб, было решено вовлечь в операцию пять тел сразу.
– Другими словами, это ты, Фил, – произнес Элмер с такой напыщенностью, будто объявлял ответ в теле-викторине.
Билт остановился перед дверью и набрал код на электронной клавиатуре сбоку. И пока они ждали, Элмер добавил к объяснениям старика свои теории.
– Они сделали так, что когда тело стареет – чего, конечно, по вашему внешнему виду не скажешь – и оказывается на грани смерти, оно само возвращается на базу. Думаю, они каждый раз вроде как предвидели, когда ты появишься.
Майза покосился на Фил, пытаясь прочесть её эмоции, но она кивала с безразличным лицом. Элмер легонько погладил её по макушке и продолжил:
– Ты когда-нибудь играла в видео-игры? Беря их за пример, представь одного человека, который играет с двумя контроллерами. Если один сдохнет, второй продержится достаточно долго, чтобы нажать кнопку и продолжить. Или другой пример: ты видишь два входа в метро, которые выглядят отдельными, но под землей они соединены тоннелями, видишь? Тогда наружные входы будут её телами, а подземелье – в другом измерении – это её единое сознание.
Когда Элмер договорил, перед ними под приглушенный рокот моторов открылась дверь.
И они увидели…
– Я думал, такие штуки существуют только в научной фантастике, – наконец выдавил ошеломленный Майза.
Перед ними выстроилось множество огромных резервуаров, достаточно больших, чтобы внутри мог удобно расположиться человек.
Большинство из них пустовали… но в нескольких, наполненных жидкостью, можно было разглядеть нечто плавающее.
– Это же…
Внутри резервуаров в позе зародыша свернулись юные человечки. Мясистые трубки тянулись от их пупков до черной грязеподобной субстанции, которая покрывала дно контейнеров.
По лицу Майзы, внимательно изучающего плавающих девочек, пробежала тень.
Он ожидал чего-то подобного, но всё равно отчасти удивился тому, насколько же девочки в резервуарах похожи на Фил.
– Они не клоны, поэтому на самом деле не идентичны. Но все равно, раз условия одинаковы, как одинаковы и человеческие клетки, взятые за основу, то думаю, они сойдут, как минимум, за сестер. В любом случае, однажды умершее тело проходит специальную процедуру в этих чанах… становясь вон той грязью внизу. Не люблю использовать это слово по отношению к людям, но полагаю, можно сказать, что их перерабатывают.
Пока Элмер объяснял, Билт достал из кармана стеклянную бутылочку.
– Эта вода… Это катализатор, который мы используем, чтобы удерживать их сознания на месте.
В пузырьке плескалась прозрачная жидкость, на первый взгляд неотличимая от обычной воды из-под крана.
– Похоже на обычную воду, – заметил Майза.
– А то, что привело нас к тому, что мы есть сейчас, по вкусу напоминало алкоголь, да? Эта штука сделана из того же эликсира, хоть и неполного, так что неудивительно, что она похожа на воду.
– Ты прав.
Удостоверившись, что они завершили беседу, Билт продолжил:
– Чтобы полностью завладеть пустым телом, нужно просто угостить его этой водой. Хватит даже капли. Как видите, их воспоминания и опыт сконцентрированы в этой жидкости. Другими словами, можно сказать, что эта вода – фактически «главное» тело.
– Главное тело? Ты имеешь в виду, что у этой воды есть собственное сознание?
В этот раз вмешался Элмер. Пляшущие огоньки в его глазах ясно показывали его желание встрять в разговор.
– У воды нет собственной воли. Нет мозга, чтобы думать, или органов и нервов, чтобы ощущать. Используя пример с игрой, можно назвать её «сохраненными данными». Их нужно вложить в персонажа – в тело – прежде, чем он сможет что-либо делать или чувствовать. Например, если вода окажется в человеческом теле, то она обретет человеческий разум.
Майза мгновенно понял значение слов Элмера и, задумавшись, умолк.
– Думаю, людям это сознание казалось бы невероятно умным. Только подумай: оно может одновременно контролировать пять, нет, даже больше, человеческих тел. Интересно, если бы оно смогло преодолеть ограничения этого мира и показать свою истинную форму – как бы оно выглядело? Оно может быть совсем другим видом сознания… или, может, это своего рода бессознательная программа, работающая на инстинкте выживания, как какое-то насекомое. Я не могу утверждать, что оно не просто изучает и копирует человеческую манеру поведения, чтобы выжить, но…
Стоя позади Элмера, Фил тихо слушала, пока он не потянулся, чтобы похлопать её по плечу. Она с любопытством склонила голову к плечу, неспособная вникнуть в суть разговора. Наверно, она отвлеклась на сравнении с видео-игрой, потому что никогда не сталкивалась даже с телевидением.
Элмер солнечно улыбнулся ей перед тем, как повернуться обратно к Майзе.
– Но я не думаю… нет, если честно, меня это, так или иначе, не волнует. Не важно, пришла ли эта девочка из другой вселенной – она в любом случае остается собой. Может, она немного неприспособлена к обычной жизни, но если разобраться – она замечательная девушка, всегда думающая о других. Правда, Майза?
Майза тоже взглянул в глаза Фил и ласково улыбнулся.
– Конечно.
Он ещё секунду изучал содержимое резервуаров, потом с серьезным и решительным видом повернулся к Билту.
– Итак… Каких действий вы ждете от меня?
Элмер снова ответил за старика.
– Всё просто. Ему недолго осталось жить. Ну, то есть, по нашим меркам. По правде говоря, когда он умрет, эксперимент будет свернут. Некому принять власть, и даже если бы было, наш друг хочет, чтобы всё закончилось на нем. Это создаст немалый хаос, но, по крайней мере, горожане освободятся… но сначала он хочет, чтобы Фил выбралась из леса.
– Меня всегда пугало, – обеспокоенно сказал Билт, – как мой отец и его отец смогли полностью погрузиться в такой жуткий эксперимент… Нет, Фил, я не говорю, что ты жуткая. Но они создали двух гомункулов из-за абсолютного знания, которым те, по слухам, должны были обладать. Они выдвинули теорию, что гомункулы, постоянно обновляя тела и живя вечно, будут накапливать опыт, пока однажды не обретут истинное абсолютное знание. Поэтому они создали тебя. Поэтому мои дед и отец использовали свое огромное богатство и политические связи нашего предка, чтобы выполнить эту ужасную работу.
Билт задрожал всем телом, словно на него давила тяжесть его грехов.
– Они купили людей, много людей, в обмен на погашение их огромных долгов. Многие даже приносили новорожденных младенцев. А потом их изолировали в этом богом забытом месте и вынудили стать «горожанами». Подозреваю, иногда бывали и такие, кто применял методы и кроме подкупа, но… Меня там не было. Когда создали этот поселок, я был ещё ребенком.
Во время признания старика Майза хранил молчание, а потом серьезно спросил низким голосом:
– Зачем им покупать и обеспечивать такой поселок?..
– Это модель, – спокойно ответил Элмер, пренебрегая мрачным выражением лица Майзы. – Они не могли сразу же продемонстрировать миру своего нового гомункула. Хотели сначала хотя бы дать ему набраться опыта в идеально контролируемом садике и проследить, как он будет развиваться при взаимодействии с другими людьми.
– Только ради этого? Уверен, им не понадобился бы целый поселок… Подобную модель можно соорудить, не доходя до крайностей вроде покупки людей.
– Полагаю, они боялись, что что-нибудь всплывет, и хотели сохранить контроль над каждым аспектом эксперимента. Да, если подумать, возможно, если бы в этом не была замешана Великая Панацея, то всё сложилось бы по-другому. Без обид, я вам говорю, все, кто жаждет бессмертия, – помешанные. Короче… отец и дед старика не хотели, чтобы просочилась информация об эликсире. Они не собирались отпускать во внешний мир никого, кто хоть что-то знал об их исследованиях.
Казалось, Билт не заметил самоуничижительной усмешки Элмера и с ещё более мрачным видом продолжил:
– Знаю, я должен был раньше остановить это безумие, но не мог решиться! Мои дед и отец умерли, и мысль об искуплении грехов в одиночку… но откуда мне было знать? Пять лет назад, когда сюда пробрался господин Элмер… Только тогда я наконец узнал, через что прошла Фил! Я и не подозревал, что происходит, когда она возвращалась сюда в конце жизненного цикла… Возможно, если бы я спросил, она бы мне рассказала, но я ни разу не озаботился. Я специально избегал её из-за своего дурацкого страха. Что бы я сейчас не говорил, это не загладит мою халатность, но я желаю счастья этому ребенку… По крайней мере, хотя бы этого.
Исследователи всегда вели свою работу в лаборатории, замаскированной под замок, но когда пришло время создать поселок и наблюдать адаптацию Фил к обществу… они полностью изолировали всю местность от внешнего мира. Они влили в деревья неполный эликсир, создав лес, который не погибнет ни от чего, кроме старости.
Даже после создания поселка алхимики периодически проверяли его, маскируясь доставкой товаров. Они знали, что время от времени на поселок в лесу натыкались чужаки, но горожане разбирались с нарушителями по-своему.
Иногда молодежь пряталась в кузове грузовика… но они все до единого уходили в большую жизнь и никогда не оглядывались на покинутый мирок. Они пробирались тайком, потому что, в конце концов, стремились наружу. Для них красоты внешнего мира были важнее, чем связи с семьей или домом.
Конечно, были и те, кто хотел вернуться, но исследователи им не позволяли.
Пока старик рассказывал свою часть, Майза старательно скрывал эмоции, и только когда стало ясно, что речь закончилась, он открыл рот:
– Если ты хочешь искупить содеянное, то должен так же покаяться и перед горожанами.
– Полностью согласен. Но… у освобожденных горожан где-то за лесом могут быть дома и семьи, куда вернуться, но у Фил… у неё есть только поселок. Её жизнь слишком коротка для чего-то ещё.
– Но я обещал Фил, что покажу ей целый мир. Говорил, что освобожу её из оков, – отводя глаза сказал Элмер. Очень иносказательно, но Майза мгновенно понял.
– Ты хочешь, чтобы я продлил её жизнь?
– Как всегда проницательно, старый друг!
– Я должен прояснить… Я не буду снова создавать Великую Панацею.
– Конечно, конечно. Но твои знания очень помогут. Подумай, Майза… Мы собрали здесь почти полдюжины алхимиков, которым уже больше трехсот лет. Кто знает, что мы сумеем придумать.
Майза задумчиво молчал, а Фил заискивающе и умоляюще смотрела на Билта.
– Ах… Я не понимаю, почему вы чувствуете себя виноватым, Господин Билт, но, хоть я и не могу говорить за горожан, я буду в порядке… Пожалуйста, не хмурьтесь. Пожалуйста, улыбнитесь…
Майза задумчиво наблюдал, как девушка беспокоится даже о Билте… а потом, наконец, глубоко вздохнул.
– Покажите ваши записи.
Майза уже несколько часов просматривал исследовательские заметки, когда Элмер внезапно решил заговорить:
– Я приехал сюда, потому что знал, что-то здесь связано со Сцилардом. Видишь ли, ходили слухи, что где-то здесь в лесу лаборатория алхимика, которая выглядит как старый замок. Я думал, может, однажды Сцилард вернется и, возможно, я сумею убедить его раскаяться.
– Элмер… Не могу поверить, что ты до сих пор считаешь это возможным.
– Ну, он умер, так что мы никогда не узнаем, правда?
Элмер весело рассмеялся, словно пошутил, и от взгляда на него Майзу озарила странная мысль.
– Элмер… Это же ты распускал по внешнему миру слухи, что ты здесь, не так ли?
– Ой, ты догадался? Ну, видишь ли, я просто подумал, что если свяжусь с Виктором, то так или иначе сведения до тебя дойдут. Он сказал что-то вроде «поговорить с информационным брокером», и я с этим согласился. Я думал, что ты приедешь один, но ты притащил на буксире ещё троих…
– Да, это был сюрприз.
– Когда Фил сказала мне, что в поселке появились незнакомцы, я и вообразить не мог, что ими окажетесь вы. Ха! Я ведь в итоге отлично вас поприветствовал, да?
Элмер хихикнул, вспомнив, как развернулись события, когда Майза впервые посетил замок.
В свою очередь Майза, наконец, озвучил собственную версию того, что вынес из разговора:
– Ты хотел закончить исследование, использовав мои знания…
– Конечно, – беззастенчиво ответил Элмер. – Я думал, может, мы еще раз вызовем демонического парня, если всё остальное не поможет.
– Только ты, Элмер… – пробормотал Майза, пряча лицо в ладонях, а потом всё же расхохотался.
– Ты уже бросил свои любительские занятие алхимией? – бесцеремонно спросил он.
Заколебавшись, Элмер отвел взгляд, на его лице мелькнула тень сожаления.
– Я стал алхимиком только из-за денег. Это всё, чего я хотел.
– Должен признать, я ожидал от тебя другого.
– Я хотел стать алхимиком и создать горы золота, столько, чтобы раздать беднякам всего мира. И разумеется, отложить кусочек для себя. Я думал, этого хватит, чтобы осчастливить всех.
Он неловко засмеялся.
– Глупо, правда? Я ничего не знал об экономике или социологии, поэтому даже не задумывался о вещах вроде инфляции или материального стимула… Но пожив немного, я, насколько смог, разобрался, как устроен мир. Теперь я знаю, что люди не могут так просто стать счастливыми, поэтому больше не полагаюсь на алхимию.
Заметив входящих в комнату Фил и Билта, Элмер быстро сменил тему:
– О, кстати, Билт. Мне всегда было интересно… А что случилось с гомункулом-мужчиной? Фил говорит, что никогда с ним не встречалась, так?..
Старик на секунду смешался, а потом понимающе кивнул.
– Ясно… Он, должно быть, полностью приспособился к жизни в поселке. Спорю, вы с ним встречались, хотя тогда могли этого и не понять.
Пока Билт размышлял об этом человеке… нет, о гомункуле – задумчивость на его лице становилась глубже и глубже.
– Наверно, ему мучительно осознавать себя экспериментом. Он отказался от опытов гораздо раньше меня. Лет пятнадцать назад он пробрался сюда, уничтожил резервуар со своим телом и украл воду, которая служила ему катализатором. И больше никогда не возвращался. Конечно, вернись он, мы бы все равно ничего не могли бы сделать без воды.
Старик вытащил из кармана фотокарточку и уставился на неё так, будто гомункул был его давно потерянным сыном.
– Он должен быть в своем втором теле, в котором отсюда ушел, примерно лет пятидесяти… сейчас он, наверно, пытается вести жизнь обычного горожанина.
Билт протянул снимок Майзе, словно надеясь на его одобрение.
– Это он. Если увидите его, передайте ему мои сожаления.
Фото изображало стройного юношу с пронзительным взглядом.
– М-м… Мне всё кажется, что я его уже видел, – всматриваясь, пробормотал Майза.
– О? Слушай, глянь, если я сделаю так…
Элмер схватил со стола горсть стружки от ластика и посыпал ею фотографию.
Наблюдавшая из-за плеча Фил задохнулась и машинально произнесла имя:
– Господин Дез!..
-------
Не может быть.
Не может. Но есть.
Старое фото, показанное нам Господином Билтом.
Это почти наверняка Господин Дез.
Если Господин Дез, как и я… искусственный человек… может, он знает, что и я такая же? Как он мог настолько меня ненавидеть, зная, что у нас один создатель?
А возможно… именно поэтому он меня и презирает.
Неподвижно стоя над снимком, я начинаю бежать к дому мэра.
Опускается ночь, и навалило высокие сугробы, поэтому на улицах мало людей.
Прохожие останавливаются и смотрят на меня с удивлением на лицах. Возможно, потом меня побьют, но сейчас это неважно.
Если он рос и взрослел в отличие от меня… Тогда не так уж странно, что он женился, что завел сына, и даже что стал мэром.
– М-м-м… В чем дело? Ты плохо выглядишь, – говорит мне Господин Нил в замковой конюшне, пытаясь начать редкий разговор.
– Ты в порядке? Выглядишь не очень… Давай я всё доделаю, а ты иди отдохни, ладно? – тепло улыбаясь, говорит Госпожа Сильви в замковой кухне.
– Майза и Элмер опаздывают. Эй, как там всё проходит? – спрашивает Господин Чес, вместе со мной ждущий их возвращения возле замка.
Но я не могу никому из них ответить.
Сейчас, хотя бы на минуточку, я хочу сконцентрировать всё, что имею, на той мне, что бежит по городу.
Время от времени мои ноги глубоко проваливаются в снег, и я спотыкаюсь, но продолжаю бежать к дому мэра.
Добравшись, я колочу по двери кулаками. Яростнее, чем когда-либо за всю жизнь, так сильно, что боль глубоко впивается в мои руки. Но сейчас это совершенно неважно.
Проходит вечность, пока дверь не открывается.
Наконец, она поворачивается внутрь…
– Хм? Фил… что за спешка?
Передо мной стоит не Господин Дез, а Господин Фелт.
– П-пожалуйста! Пожалуйста, скажи мне, где Господин Дез?!
– Отец? Он ушел к колодцу за водой…
– Спасибо!
Господин Фелт с любопытством смотрит на меня, но у меня нет времени объяснять.
Холодная усмешка, которую я видела днем у Господина Деза… Вызванная ею тревожная дрожь вдруг возвращается с удвоенной силой, и теперь внутри меня ревущее пламя страха.
Я бегу, бегу, бегу… словно удираю от внутреннего волнения, а может, гонюсь за его причиной…
– Эй Фил… Не хочу, чтобы ты даже думала расспрашивать мэра об этом, – говорит издалека голос Господина Элмера. Я перед ним шепчет «да», но… для меня в деревне… уже слишком поздно.
-------
Маленький колодец располагался на окраине поселка. Он был достаточно глубок, чтобы никогда полностью не замерзать, так что даже зимой достаточно было просто опустить ведро, чтобы разбить тонкий ледок. Река текла слишком далеко, поэтому колодец был центром городской жизни.
Перед ним молча стоял усатый мужчина и с надменным и высокомерным видом смотрел на поверхность воды.
Он не двигался, словно кого-то ждал.
И долгожданный гость наконец прибыл.
– Господин Дез.
Мэр обернулся и глянул на запыхавшуюся девушку.
– Ты опаздываешь.
Он молча смотрел Фил в лицо, всем видом выражая, что давным-давно устал ждать… а потом тихо заговорил:
– Значит, ты наконец узнала правду. Или я должен сказать «вспомнила»?
Мэр мерзко хихикнул. Его правая рука сжимала маленький пузырек с жидкостью.
– Ты выбралась наружу за коробейником, да? Вернулась в то место, которое наша колыбель и наша могила.
– Бутылочка…
– Правильно. Одна из тех, что служат нам колыбелями. Единственная разница между нами – которая из них дает нам жизнь, – презрительно сказал Дез, показывая её Фил. – Другими словами, это моя. Разве ты не слышала историю Билта? Это моя истинная форма, катализатор распространения меня, моей души.
Фил даже вообразить не могла, о чем думает Дез. И словно прочитав её мысли, Дез холодно усмехнулся и медленно повернул крышечку.
– Например, – медленно и раздельно, словно поясняя процесс опыта, произнес он, – предположим, что я становлюсь сам собой, когда эта вода, моё сознание, применяется к пустому телу… Но что будет, если я добавлю эту воду в колодец и её выпьют горожане, уже обладающие сознанием?
– !..
До сих пор эту воду принимали лишь пустые тела созданные в резервуарах. Так что будет, если её выпьет обычный человек?
– Однажды в прошлом я испробовал её на умирающем старике… предыдущем мэре. Оказалось, они пытаются убить друг друга. Каждое сознание сражается с другим за контроль над телом. Забавно, не правда ли? Это значит, что рассудок, которому полагается быть целостным и непоколебимым, вынужден напрямую сражаться с иномирным сознанием. Это за пределами алхимии. Это нечто духовное, нечто магическое. Тебе не кажется? Победившая сторона получит весь опыт и знания побежденной. Разве это не похоже на живущих в замке бессмертных и их способ поглощения друг друга?
Как много знал Дез? На секунду Фил смутилась, но потом вспомнила, что Сильви всё рассказала Фелту, так что вполне естественно, что информация добралась и до ушей его отца.
– И мне жаль говорить, но я не собираюсь проигрывать людям вроде горожан, которые позволяют обращаться с собой, как со скотом. Полагаю, это рискованное дело, но сейчас это уже неважно.
Только теперь Фил поняла, что он собирается сделать.
– Вы не можете.
– Я устал править одним жалким городком. Если бы я жил, ничего не зная, то мог бы быть довольным. Но дьявол, пришедший снаружи, дал мне чертову надежду: за лесом есть внешний мир!
В налитый кровью глазах мэра – нет, человека, который когда-то был мэром – сияло безумие.
– И я подумал: если отважусь выбраться наружу, то слишком рискованно соваться туда всего с одной жизнью. Но если каждая из девяноста шести душ в городке станет мною… тебе не кажется, что этого хватит, даже для внешнего мира?
Истинные намерения Деза на мгновение ошеломили Фил, но вскоре она собралась с мыслями и вернула ему взгляд.
– Никаких шансов.
– Хм? Неужели девка научилась отвечать? – удивленно спросил Дез.
Девушка ещё раз заговорила:
– Вы не сможете захватить их разумы.
Тело Фил могло дрожать от ужаса, но глаза выражали твердую решимость, когда она шагнула вперед.
– Ясно. Ладно, – сказал Дез и одним плавным и привычным движением открыл бутылочку.
– Нет!..
Она испустила вопль, больше похожий на визг, и рванулась к Дезу. Сконцентрировав все силы в ногах, она нацелилась на его правую руку и потянулась, чтобы вырвать пузырек.
Одним привычным движением Дез нырнул рукой под пальто – и клинок ножа, сверкнув в лунном свете, оставил длинный порез на руке Фил.
Лицо Фил на миг дернулось, будто она обожглась, а потом исказилось от боли.
– Никчемная сучка.
Несколько алых капель украсили лицо Деза, пока он с ненавистью смотрел на девушку.
– А-а-а-ах!
Но Фил не остановилась. Она ни на секунду не замедлилась и впечаталась в Деза всем телом.
– А-акх?!
Сам по себе толчок, нанесенный миниатюрной девушкой, не представлял угрозы, но Дез поскользнулся на покрытой тонким слоем льда земле вокруг колодца.
Они рухнули возле колодца – мешанина спутанных конечностей и безжалостных ударов.
В драке не оставалось места для трезвых мыслей, и девушка сражалась, яростно вопя, как животное.
Спустя минуты…
…заслышав шум, сюда примчались горожане и увидели…
Ведьму, которую они всегда презирали и считали ниже себя.
Ее покрывали алые пятна. А у ног валялось безжизненное тело… тело мэра, Деза Нибиля, с серебристым ножом в горле.
-------
Я не хотела спасать горожан.
Фактически, я скорее ненавижу их, нежели испытываю какую-либо признательность.
Но даже сильнее этой нелюбви… я боюсь потерять этот мир.
Поэтому… поэтому я убила мэра. Я убила Господина… нет, я убила Деза! Я не сожалею. Конечно, нет.
Внезапные эмоции внутри меня.
Эта называется яростью. А эта – ужасом.
Я поступала соответственно своим чувствам.
Я не дам тебе разрушить мир, мой мир.
У меня не осталось ничего кроме этого поселка и этого леса.
Я знаю. Я понимаю. Всё, что я сделала, я сделала по собственной воле.
– А-а… А-а-ах!
Поэтому я не сожалею.
– Мэ-мэр!
– Дез!
– Разве это возможно?!
Конечно, нет.
– Фил… Маленькая дрянь убила мэра!
Я знаю. Я всё понимаю.
– Будь они прокляты, они всё-таки все слуги демона!
– Они пытались обмануть нас, притворяясь послушными, не так ли?!
Я знала, что так и будет.
– Убийца.
Что они назовут меня так…
– Демон.
…и так…
– Ведьма…
…и так…
– Как ты посмела поступить так с поселком, где тебя приютили!
…и так…
– Наконец, ты показала свою истинную злобную натуру!
Я знала, что назовут…
– Хватит!
…я знала, я знала, я знаю, я знаю! Так пожалуйста, пожалуйста, хватит, я знаю, пожалуйста, не говорите больше!
Ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего, ничего, нет, нет, нет, нет-нет-нет, ни слова больше…
Как только эмоции захлестывают мою способность думать… кто-то крепко меня обнимает.
– Всё хорошо. Всё будет хорошо.
Это Господин Чес. А-а, это не я, окруженная горожанами. Это я, ждущая перед замком возвращения Господина Майзы.
– Почему?..
Почему Господин Чес заботится обо мне? Он же не должен знать, что я сейчас чувствую.
– О… прости. Ты выглядела очень испуганно и не реагировала на мои слова… а потом внезапно расплакалась.
– А…
Я наконец понимаю, что по моим щекам текут слезы.
– Ах… это…
И пока я собиралась с мыслями, чтобы ответить Господину Чесу…
Позади него возник дюжий горожанин и опустил тяжелую дубину прямо ему на макушку.
– Ох…
Я и пискнуть не успеваю, как Господин Чес теряет сознание, а вскоре меня тоже бьют по затылку, и всё вокруг меркнет.
В то же время возле меня, окруженной горожанами, раздается знакомый голос:
– Отец… Фил…
Ах…
– Он… мертв?.. Почему…
Нет, нет, только не это.
– Почему ты… моего отца…
Сначала Господин Фелт кажется растерянным, но вскоре его лицо наполняют эмоции.
– Верни его.
Может, ярость, а может, скорбь.
– Верни его.
Господин Фелт шагает ко мне, оскалившись в ужасной пародии на улыбку.
– Верни моего отца.
Он делает ещё шаг и повышает голос до крика:
– Я тебе доверял! Почему?!
И когда его голос достигает моего слуха… я чувствую, как разбивается что-то в моем сердце.
Ах! Неужели мечтать было ошибкой? Неужели нельзя было и посметь надеяться? Не испытав тех чувств, я бы сейчас так не расстраивалась.
Я пытаюсь что-то сказать Господину Фелту… но брошенный одним из горожан камень бьет меня по затылку, и моё сознание в поселке резко гаснет.
– Мне жаль.
В то же время говорит мне другой голос.
Это Господин Элмер. Я оглядываюсь и вижу, что сижу на кресле в кабине стальной повозки. Справа сидит Господин Элмер и гладит мои волосы, а слева Господин Майза держит в руках что-то вроде колеса.
Моё тело сотрясает сильная дрожь, а впереди, за прозрачной стеклянной панелью, простирается обширный, покрытый снегом лес. Солнце давно село, но дорога перед экипажем яркая, как днем.
Что-то мокрое падает на мою лежащую на коленях руку.
Я понимаю, что плачу. Секунду назад я поняла это при Господине Чесе. Похоже, я больше не могу контролировать эмоции между телами.
– Мне жаль. Я обещал, что твои первые слезы при мне будут от радости или от смеха…
Когда я фокусирую взгляд на лице Господина Элмера, то ничего не могу сказать, потому что от слез перехватывает горло.
Я хочу только свернуться клубочком и плакать, и плакать, но не могу. Я должна кое-что сказать, поделиться знанием.
– Ах… Господин… ес… он…
– Всё хорошо. Успокойся, – говорит Господин Элмер, ласково мне улыбаясь. Улыбка режет сильнее, чем когда-либо смогут грозно насупленные брови.
Я задыхаюсь. Всхлипываю каждый раз, когда пытаюсь выдохнуть. Но я должна им рассказать. Даже если это значит, что я не смогу дышать… даже если сердце остановится, я должна им всё рассказать…
– Ах… Господин Чес… ах… Господин Чес! Горожане… они…
Я не могу произнести ничего, кроме самых простых слов, но кажется, Господин Элмер и Господин Майза всё равно понимают.
У Господина Майзы твердеет челюсть, и повозка кренится вперед от ускорения. Когда моя спина вжимается в кресло, я изо всех сил стараюсь почувствовать облегчение, зная, что рассказала всё, что было нужно. Но потом говорю себе, что ещё слишком рано позволять себе такую роскошь, и старательно пытаюсь сдержать готовые прорваться слезы.
Смех или слезы, говорю я себе, сначала мы должны спасти Господина Чеса…
И утирая глаза, я решаю смотреть вперед.
опаньки, в пост не влезает. продолжение в комментариях!
ранее в сериале
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
~ Эмоция: «Ярость» ~
~ Эмоция: «Ярость» ~
читать дальше
И так прошло много однообразных дней.
Не случалось ничего выходящего за рамки обычного.
Троица гостей больше не требовала у Господина Элмера ответов: вместо этого они проводили время, изучая животный мир леса, исследуя замок и готовясь к приближающимся праздникам.
С тех пор как сюда прибыл Господин Элмер, он научил меня отмечать множество праздников. Он рассказывал про торжества разных времен года и воссоздавал их в замке. По его словам получалось, что мир делится на много больших частей, которые называются «странами», и в каждой из них – свои обычаи.
Зима укрыла землю толстым слоем снега, но Господин Элмер все равно счастливо бродил вокруг замка.
Зимой он пугал жителей, в первый год нарядившись существом, которое назвал крампусом*, а во второй – изображая монстра намахагэ**. Осенью сказал, что пришла пора Хэллоуина, и надел непривычную одежду на меня. Я просто гуляла в ней, а Господин Элмер, завидев меня, почему-то каждый раз угощал сладостями. Думаю, это нелепый праздник. Господин Элмер тоже облачился в странное одеяние и отправился в поселок наслаждаться удивлением жителей. Мне кажется, что из-за этих прогулок горожане его и боялись всё сильнее и сильнее.
А когда приближалось летнее солнцестояние, он связывал большую зеленую штуку из веток с листьями. И говорил, что это часть праздника, который означает, что солнце будет сиять вечно, подсмотренного у людей из страны прямо за лесом. Но… интересно, знал ли Господин Элмер, что горожане, увидев висящую штуку в день, когда солнце поднимается выше всего, мрачно бормотали о дьявольских ритуалах.
Весной Господин Элмер собирал яйца у кур в замке, после еды сохранял скорлупки и раскрашивал их в яркие цвета. Это означало празднование чьего-то рождения, и Господин Элмер сказал, что полагалось бы неделю не есть мяса и красить яйца в красный. Но потом он рассмеялся и добавил: «Не то чтоб я действительно в это верил, так что необязательно выполнять все требования. Давай по примеру японцев соблюдать только необходимые для веселья формальности, согласна?» И он украсил замок разноцветными яйцами… но горожане наблюдали издали и снова думали об ужасном обряде. Я слышала, как они шептались, что их прокляли, принося в жертву кур. Но мне не хватило смелости возразить, и я молча опускала взгляд.
Праздник, о котором он никогда не забывал, звался «Рождеством». В этот день человек по имени «Санта Клаус» приходил и дарил счастье каждому человеку в мире. Я сказала: «Тогда все должны быть счастливы», но господин Элмер только рассмеялся и сказал, что один человек никак не смог бы подарить что-нибудь каждому за одну ночь. Мне показалось, что он прав.
Но после этих слов господин Элмер тут же заявил:
– Вот поэтому для тебя им стану я, – и каждый год приносил подарки.
Иногда это были украшения из бумаги, иногда блюда, приготовленные самим Господином Элмером, иногда куклы, вырезанные из дерева. Но вместо счастья я ощущала глубокое чувство вины. Почему Господин Элмер делал все это только для меня, ни для кого другого? Я спросила его, и он просто ответил:
– Это легко. Потому что ты в этой деревне улыбаешься меньше всех.
Услышав это, я почувствовала себя ещё более виноватой. Я не могу искренне улыбнуться, даже зная, что должна. И пока я пыталась изобразить на лице похожее выражение, Господин Элмер помотал головой и сказал: «Не заставляй себя. Если будешь вымучивать улыбки, то лицо исказится, когда ты решишь наконец улыбнуться по– настоящему».
Наступило Рождество и в этом году – и у Господина Элмера оказалось ещё больше дел. Он со смехом мотался по всему замку, прячась от гостей, украшал здание изнутри и устраивал фейерверки за ужином.
Он увидел меня, парализованную тревогой, и рассмеялся, будто что-то вспомнил.
– В этом году твоим подарком будут эти четверо.
Я непонимающе склонила голову, и смех Господина Элмера смолк. Но после он мягко улыбнулся и сказал:
– Постарайся с ними подружиться. Они могут помочь тебе улыбнуться по-настоящему.
Итак, прошло много действительно однообразных дней. Я всё ещё не могу улыбаться или смеяться. Но кое-что изменилось. Чувства внутри меня. До прибытия Господина Майзы с друзьями меня чуть не захватила ненависть, но вскоре это чувство растаяло в тумане. Я открыла для себя «надежду».
Эти дни называются «новогодние» и, очевидно, всем пора праздновать наступление новых времен. В прошлом году Господин Элмер купил у коробейника множество штук, которые назвал «фейерверками», и расставил их по лесу, заявив, что это восточный способ празднования. Не стоит упоминать, что это тоже подстегнуло страх горожан. Кажется, Господин Элмер это знал, но его усмешка ничуть не изменилась. Похоже, он наслаждался.
Сегодня предполагается снова следовать восточному обычаю и съесть семь видов вареных растений. В замке Господин Элмер и Госпожа Сильви уже готовятся и кипятят воду. Господин Нил иногда выходит из спячки и играет с тремя лошадьми в конюшне, а Господин Чес читает в библиотеке. Господин Майза часто ищет меня и расспрашивает, но я, к сожалению, почти ничего о себе не знаю. Я помню лишь крохотные лакомые кусочки в дальних закромах памяти, но Господин Майза серьезно выслушивает каждый. И всегда благодарит за нерешительные рассказы.
Я хочу помочь ему больше, но не могу почти ничего вспомнить из моего прошлого. Всё, что осталось в моей голове – воспоминания о мучениях, причиненных горожанами. И даже они постепенно стираются, исчезают.
После появления Господина Элмера, Господина Майзы и его товарищей, старые раны каждый день скрываются под новыми воспоминаниями.
Ах да. Это, должно быть, эмоция, известная как радость.
Я почти улыбаюсь, но потом вспоминаю атмосферу в поселке.
В это время года горожане всегда резко сокращают время, проводимое на улице.
Я не знаю, о чем они думают после визита Господина Фелта в замок. Они никогда не скажут мне напрямую, и, даже если бы у них был какой-то план, его наверняка невозможно выполнить в таком снегопаде.
…Февраль.
Когда приходит время, которое Господин Элмер называет «февралем»…
Из «внешнего мира» прибывает коробейник.
А когда он уезжает, Господину Элмеру отдают «живую жертву».
В этом году ею, несомненно, окажусь я. И впервые за пять лет я соберусь в одном месте.
Внезапно меня озаряет мысль.
Да, я улыбнусь. Широко, как Господин Элмер или Госпожа Сильви. И если я улыбнусь внезапно, то Господин Элмер точно удивится. И засмеется мне.
Что же мне делать. Я должна тренироваться.
Нужно позаботиться, чтобы меня не заметили. Осторожно, осторожно…
А время идет…
-------
Февраль
Старый замок
Однажды, когда январь уже закончился, и каждый день ярко светило солнце… прибыл коробейник.
Его «экипаж» недвусмысленно напомнил, что, несмотря на причудливо старомодный вид поселка, на дворе уже 21-й век.
– Ну-ну…
Примерно в полдень, когда солнце было в зените, неожиданное урчание разнеслось в воздухе и вытащило друзей Майзы за ворота замка.
Это был огромный снегоход, переделанный из грузовика.
– Что происходит?
Чес и Сильви подбежали к кабине и попытались заглянуть внутрь машины, припарковавшейся перед замком. Но окна были специально затемнены, как в автомобилях политиков.
Через лобовое стекло виднелся нечеткий силуэт водителя, но, как только они присмотрелись, у них появилось странное предчувствие.
Существо на водительском сидении несомненно было человеком, но всю его голову закрывала черная маска, поверх которой был надет шлем, похожий на военный. Глаза нельзя было рассмотреть из-за очков… но, если судить по повороту головы, складывалось впечатление, что он тоже пялится на товарищей Майзы.
– Удивлены? Или просто соскучились по внешнему миру? – спросил за спиной веселый, как всегда, голос. – Это торговец… Хотя на самом деле он никогда не выходит из машины, чтобы торговать.
Элмер миновал онемевших друзей и повернулся к водителю. Взмахнув рукой в сторону людей позади, он сказал:
– Ты меня понимаешь, правда? Будь добрым малым и позволь им прокатиться обратно с тобой…
– Чт…
Рев двигателя поглотил слова Чеса, и шины выплюнули фонтан снега, когда грузовик развернулся и медленно покатил вниз по заснеженной горной дороге. Она была чуть шире него самого, и выедь на дорогу другая машина – обоим пришлось бы остановиться. Но грузовик грохотал дальше, уверенный, что подобного никогда не случится.
– Через час он вернется, – сказал Элмер и быстро вернулся в замок, оставляя остальных безмолвно смотреть на место, где только что стояла машина.
Остались только вопросы в их голове… и след огромных шин на снегу, глубокий и настоящий, как доказательство того, что это им не приснилось.
-------
Коробейник прибыл в деревню.
Жители бегут к повозке и меняют зерно и сделанные зимой товары на вещи вроде тканей и топлива. Но из водительской кабины никто не выходит: все просто подчиняются правилам, написанным на боку машины.
Некоторым, возможно, и приходила мысль только брать, ничего не оставляя взамен, но торговец всё равно никогда не покидает свое железное кресло.
По словам Госпожи Сильви это не «повозка», а нечто с названием «автомобиль». Похожий на тот, в котором приехали Господин Майза со спутниками, но более громоздкий и мощный.
Мне не противно наблюдать за торговлей коробейника. Если смотреть издали, никто не косится на меня с отвращением, и на всех лицах оживление и веселье.
До сих пор моё отношение к ежегодной сцене было нейтральным, простым отсутствием неприязни, но, наверно, теперь я могу сказать, что мне нравится смотреть.
Естественно, горожане считали торговца по-своему неприятным. В конце концов, он же был посторонним, символом чуждого неведомого, от которого они так тщательно отрекались. Но коробейник, в отличие от других пришельцев, не пытался вмешиваться в дела поселка – на самом деле, он появлялся и уезжал задолго до того, как родились старшие из старейшин, он был частью поселка больше всех прочих – и поэтому взрослые притворялись, что не замечают его, а дети следовали их примеру.
По неписаным законом поселка меня не замечали, так же как и коробейника. Но когда Господин Дез стал мэром, эта традиция тихо исчезла. Господин Дез почему-то считал, что меня надо ненавидеть и оскорблять, и горожане немедленно последовали его примеру.
Хватит. Эти несчастливые времена длились так долго, что мои воспоминания о них спутались. Если я попытаюсь ясно припомнить, боюсь, что вспыхнувший передо мной свет затухнет и погаснет.
Ах. Теперь я понимаю, что этот свет становится всё ярче.
Наверно, благодаря Господину Элмеру и Госпоже Сильви, и их друзьям, и Господину Фелту. Благодаря им я вижу этот свет, даже пребывая в глубинах темнейшего мрака.
Я ошибалась, когда думала, что Господин Фелт не ненавидит меня, но и не помогает. Он помог. Он не презирал меня. Он говорил со мной. Разве это не вид помощи? Может, и не в строгом смысле слова, но я решила верить в то, что это правда.
Возможно, потому что перед моими глазами сияла надежда.
И небо казалось мне теперь таким синим, таким высоким, и таким огромным, как никогда раньше.
Пока я смотрю на горожан, позади раздается тихий голос. Голос Господина Элмера.
Я перевожу взгляд с оживленной торговли на него. На лице Господина Элмера, как всегда, сияет широкая улыбка.
– Слышишь, Фил. Мы с Майзой думаем прокатиться наружу, когда торговец поедет обратно. То есть, мы собираемся посетить место, где ты родилась.
– Простите?
– Если ты согласишься… Я хочу показать тебе правду. Может, она тебя шокирует, но, опять-таки может быть, ты почувствуешь облегчение, когда загадка разрешится? В любом случае, я бы хотел, чтобы ты сама приняла решение.
У меня нет причин отказываться.
Если честно, я тоже нервничаю. Я боюсь, что, узнав всё про себя, увижу, как моя жизнь разлетается вдребезги. Что мой лес, моя колба, разобьется.
Но теперь, теперь… я чувствую, что смогу принять, что бы там ни обнаружилось.
Через это надо пройти, чтобы искренне улыбаться… Искушение, которое надо преодолеть. Меня почти ошеломляет сила моего чувства.
– Я поеду, – говорю я уверенным, непохожим на свой прежний, голосом.
– Я хочу знать… кто я на самом деле.
Когда я в замке произносила эти слова, я в деревне смотрела на Господина Деза.
Он стоял позади грузовика и смотрел на меня, не обращая внимания на шум и суету.
Неужели я невольно сделала что-то, что пробудило его гнев?
Вспышка памяти о боли от ударов заставила меня инстинктивно съежиться, но…
Господин Дез отвернулся и молча ушел.
А моё сердце преисполнилось странного предчувствия.
Поступки Господина Деза эхом отдавались у меня в мозгу, но я хотела сосредоточиться на голосе Господина Элмера и поэтому отодвинула их в дальний угол сознания.
Если память мне не изменяет, Господин Дез улыбнулся мне… впервые с тех пор, как его избрали мэром.
Но его улыбка полностью отличалась от улыбки Господина Элмера и ничего не выражала…
Ужасно холодная улыбка, которая могла бы заморозить меня на месте.
-------
День.
Лесная дорога
– Должен заметить, Элмер, давненько я не толкался в багажном отделении.
– Как коровы по пути на бойню, да?
Залезших внутрь багажного отделения огромного снегохода Майзу, Элмера и (одну из) Фил швыряло из стороны в сторону. Машина пробивалась сквозь сугробы с такой силой, что малейшая вибрация превращалась в низкий гул, от которого дрожала каждая косточка.
Сначала Фил осматривалась широко открытыми глазами, но теперь, устав от неожиданного возбуждения, быстро уснула, использовав вместо подушки мешок муки, загруженный одним из горожан.
– Но скажи, Майза.
– Да?
Элмер прокашлялся, а Майза потянулся, отгоняя подступивший сон.
– Насчет Нила. Почему он носит маску?
– …Другого времени спросить ты не мог найти?
– Нет, но! Когда мы впервые встретились, поднялась суета, и шанс уплыл из-под носа. А спрашивать после – ну, ты же понимаешь! Ладно, ты не думаешь, что он бы уже сам сказал, если бы хотел, чтоб я знал? Хорошо если бы он просто фыркнул и сказал что-то вроде: «Ты выбираешь темы хуже некуда для пустой болтовни», но я бы не хотел по-настоящему его рассердить.
– Да, когда Нил злится, он отбивается от рук, – сказал Майза, криво усмехнувшись воспоминаниям о вспышках ярости человека в маске.
– Его маска – это… разновидность страховки.
– Страховки?
– Он считает, что если правая рука кого-то из нас попадет ему на лоб, то маска его защитит. Другими словами, если что-то будет между плотью нашей руки и его лба, то он сумеет избежать смерти.
– А… я понял. Ну, а ты бы не сказал, что это ужасно пугливо с его стороны?
«Хотя и слегка отличается от случая Чеса», – подумал Элмер. И словно подслушав его мысли, Майза хихикнул и добавил объяснение.
– Не то чтоб он нам не доверял. По его словам…
«Представь на секундочку, что мы где-то заночевали. Тебе приснился вкуснейший арбуз, и ты схватил его правой рукой. И подумал себе во сне: "Я хочу это съесть!" А арбузом оказалась моя голова. Сонный и ничего не подозревающий, я буду мертв в мгновение ока. Я заявляю: если мне суждено быть поглощенным одним из вас, я приму свою судьбу, но я не позволю себе умереть так позорно.» Вот и всё.
– Ха-ха-ха, тупой мерзавец! Он боится!
Майза улыбнулся, когда Элмер снова расхохотался, и спокойно добавил:
– Но я верю, что это не настоящая причина.
– Хм?
– Нил говорил мне… Он провел почти триста лет на передовой во многих войнах и горячих точках.
– …
– Я не знаю, что он там искал или что видел… но, возможно, то, что случилось на полях сражений, имеет отношение к его маске. Учти, это всего лишь гипотеза…
Майза снова улыбнулся, словно понимая старого товарища. Элмер минутку посмотрел на него и облегченно усмехнулся.
– Вижу, ты был в хорошей компании, Майза, – внезапно сказал он.
– Осмелюсь спросить, что навело тебя на такую мысль?
– Ну, я просто подумал, что твоя улыбка стала ярче с нашей последней встречи триста лет назад.
Майза расплылся в улыбке.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Думаю, Чес мог бы улыбаться, как ты, будь он немного честнее сам с собой, – пробормотал Элмер, вспоминая разговор с Чесом на крыше.
– Хм? Чес?
– Нет-нет, ничего.
На секунду показалось, что беседа себя исчерпала, но Элмер снова заговорил:
– Кстати, а как поживает друг-демон? Полагаю, он теперь один из твоих товарищей-каморриста?
– …
Майза, потеряв дар речи, уставился на озорную усмешку Элмера.
– Удивлен, да?
– Как?
– Ну, старик, давным-давно мы с ним немножко поболтали.
Элмер взорвался смехом, больше обычного воодушевленный тем, что заставил маску Майзы треснуть.
Майза с любопытством вскинул голову, но решил отложить на потом, потому что Элмер всё равно не скажет, даже если на него надавить.
– Я тут подумал, а кто-нибудь из всех вас ещё балуется алхимией?
– …Чес до недавнего времени, но я уже давно умыл руки. Как и Сильви с Нилом. После обретения вечной жизни я не видел, чтобы кто-то пробовал свои силы, разве что из любви к исследованиям… Ну разве что… Может, Хью.
Услышав имя старого друга, Элмер уставился в небо.
– Ах, да. Точно, точно. Может, и не алхимия, но можно поспорить, что он где-то что-то да исследует.
– В конце концов, он из тех людей, которые проверяли возможность одолеть страну бессмертием.
– Ах… Хотел бы я его увидеть после стольких лет. Его и Денкуро, и Бегга, и Виктора.
Тронутый выражением покинутости на лице Элмера Майза тоже на секунду вспомнил старых товарищей.
– Так ты можешь поехать и повидаться с ними. Когда уедешь отсюда.
– Да, да, конечно. Но для этого, Майза, мне потребуется твоя помощь.
– Хм? И что это должно… ай.
Прежде чем Майза успел закончить вопрос, грузовик внезапно затормозил. Спереди раздался металлический звук. Со своего места в багажном отсеке они не могли видеть, что там происходит, но похоже, открывалась дверь.
Через пару секунд машина снова ускорилась, и они неожиданно нырнули в полную темноту.
– …Тоннель.
– Мы почти на месте.
Вскоре тоннель закончился, и свет снова залил кузов. Майза пристально вглядывался в пейзаж по сторонам, но он оставался куда более безлюдным, нежели ожидалось.
И прежде чем он успел толком что-то рассмотреть, грузовик снова притормозил и, наконец, остановился.
– Что, думал, тут будет город, спрятанный посреди ничего, или что-то вроде? В таком случае, ужасно жаль тебя разочаровывать.
-------
Они оказались в подобии лаборатории.
Майза высунул голову наружу и огляделся, не обращая внимания на смешки Элмера. Они были в огромном ангаре, сооруженном, похоже, только ради того, чтобы скрыть тоннель. Будто громадный док построили, а затем вытащили из моря. Вокруг стояли несколько человек, которые разительно отличались от горожан униформой и оружием на поясе.
Глядя вокруг – на охранников и бетонный пол – Майза почувствовал, что попал в другое измерение. Его разум, ещё десять минут назад уютно устроенный в сказочном мире, внезапно лицом к лицу столкнулся с реальностью Земли 21-го века. Он даже отчасти почувствовал культурный шок от вида непривычных, но знакомых признаков цивилизации и, поняв это, смущенно улыбнулся собственной наивности.
Один из охранников заметил выглянувшего Майзу и направился к машине, положив ладонь на рукоять оружия. То, что он не подал знака товарищам, прежде чем подходить, выдавало отсутствие у него формальной военной подготовки.
– Позвольте узнать, что происходит? – вежливо спросил Майза, словно подобное случалось каждый день.
– Всё будет хорошо. Они не начнут стрелять. По крайней мере, не прямо сейчас, – сказал Элмер, сидя в грузовике и поглаживая спящую Фил по лицу. – Так что держи свой нож спрятанным.
– Ладно.
Плавно убрав руку от бедра, Майза ждал первого шага от охранника. Но прежде, чем что-либо произошло, от кабины грузовика донесся звук открывающейся двери, и, мельком взглянув на что бы там ни было… охранник развернулся и отошел, будто ничего не случилось.
Будто чтобы заполнить освободившееся после охранника место, раздался мрачный и низкий старческий голос. Словно кто-то взял понятие усталости и перегнал в звук, который можно услышать.
– Так ты… товарищ Элмера.
Крупный старик вошел в поле зрения, держа только что снятые пару очков и маску. Очевидно, он и был водителем.
Старик перевел взгляд на угол багажника, на машущего ему Элмера и спящую возле него девочку. Напряжение на его лице сменилось смешанным выражением, он тяжело вздохнул…
И представился Майзе.
И как только его слова достигли ушей Майзы, тот похолодел и окаменел лицом.
– Я Билт Квотеш, смотритель этого леса… Хотя вы не найдете этого имени в документах.
-------
Я, которая путешествует с Господином Майзой, открываю глаза, почувствовав поблизости суматоху.
Обычно я бы не уснула, но, может, из-за избытка впечатлений, а может, из-за качки отсека, пока мы ехали через лес, я совершенно задремала.
Я всё ещё в багажном отделении, и перед глазами простирается знакомый вид.
Я помню это место. Сюда я прихожу, когда умираю.
А, я вижу, что перед Господином Майзой стоит Господин Квотеш. Сколько лет я его не видела. Он убивает меня и снова дает мне жизнь. Он мне ничего обо мне не рассказывает, а я, в свою очередь, ничего не спрашиваю. Но чувствую, что сейчас, наверно, смогу задать ему множество вопросов.
Сегодня мне радостно, и, более того, здесь рядом со мной Господин Элмер и Господин Майза.
Но…
Интересно, почему у Господина Майзы такое суровое лицо?
Я впервые вижу у него похожее выражение лица.
В моем сердце проклевывается росток тревоги, а в мозгу разворачивается множество катастрофических сценариев.
Ах, думаю, теперь я понимаю… почему Господин Элмер так сильно ценит смех и улыбки.
Когда я вижу лицо Господина Майзы, я тоже начинаю беспокоиться.
Пожалуйста, Господин Майза, улыбнитесь. Пожалуйста…
-------
– Я расскажу тебе правду. Этот мужик – потомок старика Сциларда. Хотя не думаю, что они хоть раз встречались, – негромко вещал Элмер, расхаживая по ангару.
– Они даже внешне похожи, правда? Ну, да… Я тоже удивился, когда первый раз тайком пробрался сюда и увидел его. Ладно, не то чтоб я много мог рассмотреть, пока охранники меня избивали.
– …
Казалось, на Майзу не действовали даже дурацкие ужимки Элмера, обычно встречаемые спокойной улыбкой. Он с застывшей на лице враждебностью следовал за стариком
Элмер, в свою очередь, ни на секунду не отвлекался и тарахтел пуще прежнего.
– Да ладно, Майза. Что за страшное лицо? Этот старик… ну, технически мы старше него, но… Все равно, он не имеет ничего общего со Сцилардом. Отличный мужик, всю жизнь посвятивший делу, которым на самом деле не слишком-то и хотел заниматься.
– Делу? – спросил Майза по-прежнему непривычно холодным голосом. – Под «делом» ты подразумеваешь держать невинных людей в лесу, как в ловушке, изолируя их от внешнего мира?
– Говорю тебе, успокойся. Ты пугаешь Фил.
Майза вздрогнул и глянул на малышку, которая пряталась за Элмером и смотрела огромными перепуганными глазами.
– …Прости.
– Не извиняйся. Если чувствуешь, что должен, просто улыбнись ей как обычно. Это её успокоит.
Элмер хихикнул и потрепал Фил по плечу. Наконец справившийся с эмоциями Майза тоже неуклюже ей улыбнулся.
Будто почувствовав, что конфликт за его спиной разрешился, человек, представившийся Билтом, заговорил:
– …С чего бы мне начать?
-------
Билт Квотеш. Потомок Сциларда Квотеша, человека, который давным-давно на корабле обрел бессмертие и поглотил множество товарищей Майзы.
Его дед был потомком Сциларда и в то же время – одним из самых многообещающих его помощников.
Не довольствуясь бессмертным телом, Сцилард в бесконечной погоне за знаниями начал создавать гомункулов.
Говорили, что идеальный гомункул – это карлик в колбе, который знает всё на свете, но не может покинуть своё убежище, иначе погибнет.
Обнаружив среди поглощенных знаний информацию о гомункулах, Сцилард с ещё большим рвением изучал их, чтобы досконально разобраться.
Несмотря на то, что время больше не имело для него значения, Сцилард обнаружил, что работать в одиночку неэффективно, поэтому он раздал своим потомкам и подающим надежды ученикам проекты для работы.
С другой стороны, он никогда не передавал другому алхимику контроль над разработкой бессмертия. Даже при создании неполного эликсира он использовал химиков, незнакомых с алхимией, не желая доверить свои секреты даже собственной крови и плоти.
Деду Билта, работавшему под пристальным оком подозрительного начальника, удалось, разрабатывая одну из теорий Сциларда, создать разновидность гомункула. Она была неподвластна времени, так как создавалась из бессмертных клеток самого Сциларда… но в то же время оказалась полностью лишена всеобъемлющего знания, которого Сцилард так жаждал.
– В итоге старый Сцилард создал и уничтожил довольно много гомункулов, потом забрал последнего – девушку по имени, э-э, Эннис? Элис? Как-то так – и уехал. Мы знаем, что последнего, потому что больше о нем никто ничего не слышал.
– Сначала мой дед вел исследования в Америке, но, когда Сцилард исчез, вернулся сюда на земли Квотешей. Используя связи Сциларда и остатки семейного имущества – эту землю – он продолжил собственные независимые эксперименты. Он вложил в этот лес всё, что у него было, ради единственного замысла: эксперимента с гомункулами.
Они продолжали опыты по созданию как идеального гомункула, так и легендарной Великой Панацеи.
Чтобы добиться своих целей, они создали два типа гомункулов, основанных на неполном эликсире, который давал только регенерацию, а не вечную жизнь.
Свойства этого эликсира отразились и на созданных им гомункулах. Панацея дарила бессмертие, соединяя пьющего с чем-то из иного плана бытия. Фантастические термины сказали бы, что телом овладевает колония организмов, которая бесконечно восстанавливается. Именно так Сцилард понимал собственное бессмертие и на этом основывал все исследования. Этим иным планом… могла быть параллельная вселенная или нечто совершенно другое. Видя как сущность, даровавшую бессмертие Сциларду, зовут демоном, некоторые в диком полете фантазии предполагали, что этой другой реальностью был сам Ад.
Как бы то ни было… исследования гомункулов продвигались черепашьим шагом, а после исчезновения Сциларда и вовсе прекратились. Но пока они продолжали собственные поиски, им посчастливилось сделать удивительное открытие – возможность пересадить существо, состоящее из одних мыслей, сознание, пришедшее с другого уровня, в несколько тел.
Продолжая эксперименты, они наконец-то преуспели в совершенствовании двух форм неполных гомункулов.
Один был мужчиной, который рос и старел, как обычный человек.
Второй был женского пола и быстро умирал, хотя не старел. Посредством множества тестов и экспертиз они установили, что могут остановить старение, но только снаружи. В обмен на эту внешнюю демонстрацию юности жизнь гомункула существенно сокращалась, и, чтобы восполнить ущерб, было решено вовлечь в операцию пять тел сразу.
– Другими словами, это ты, Фил, – произнес Элмер с такой напыщенностью, будто объявлял ответ в теле-викторине.
Билт остановился перед дверью и набрал код на электронной клавиатуре сбоку. И пока они ждали, Элмер добавил к объяснениям старика свои теории.
– Они сделали так, что когда тело стареет – чего, конечно, по вашему внешнему виду не скажешь – и оказывается на грани смерти, оно само возвращается на базу. Думаю, они каждый раз вроде как предвидели, когда ты появишься.
Майза покосился на Фил, пытаясь прочесть её эмоции, но она кивала с безразличным лицом. Элмер легонько погладил её по макушке и продолжил:
– Ты когда-нибудь играла в видео-игры? Беря их за пример, представь одного человека, который играет с двумя контроллерами. Если один сдохнет, второй продержится достаточно долго, чтобы нажать кнопку и продолжить. Или другой пример: ты видишь два входа в метро, которые выглядят отдельными, но под землей они соединены тоннелями, видишь? Тогда наружные входы будут её телами, а подземелье – в другом измерении – это её единое сознание.
Когда Элмер договорил, перед ними под приглушенный рокот моторов открылась дверь.
И они увидели…
– Я думал, такие штуки существуют только в научной фантастике, – наконец выдавил ошеломленный Майза.
Перед ними выстроилось множество огромных резервуаров, достаточно больших, чтобы внутри мог удобно расположиться человек.
Большинство из них пустовали… но в нескольких, наполненных жидкостью, можно было разглядеть нечто плавающее.
– Это же…
Внутри резервуаров в позе зародыша свернулись юные человечки. Мясистые трубки тянулись от их пупков до черной грязеподобной субстанции, которая покрывала дно контейнеров.
По лицу Майзы, внимательно изучающего плавающих девочек, пробежала тень.
Он ожидал чего-то подобного, но всё равно отчасти удивился тому, насколько же девочки в резервуарах похожи на Фил.
– Они не клоны, поэтому на самом деле не идентичны. Но все равно, раз условия одинаковы, как одинаковы и человеческие клетки, взятые за основу, то думаю, они сойдут, как минимум, за сестер. В любом случае, однажды умершее тело проходит специальную процедуру в этих чанах… становясь вон той грязью внизу. Не люблю использовать это слово по отношению к людям, но полагаю, можно сказать, что их перерабатывают.
Пока Элмер объяснял, Билт достал из кармана стеклянную бутылочку.
– Эта вода… Это катализатор, который мы используем, чтобы удерживать их сознания на месте.
В пузырьке плескалась прозрачная жидкость, на первый взгляд неотличимая от обычной воды из-под крана.
– Похоже на обычную воду, – заметил Майза.
– А то, что привело нас к тому, что мы есть сейчас, по вкусу напоминало алкоголь, да? Эта штука сделана из того же эликсира, хоть и неполного, так что неудивительно, что она похожа на воду.
– Ты прав.
Удостоверившись, что они завершили беседу, Билт продолжил:
– Чтобы полностью завладеть пустым телом, нужно просто угостить его этой водой. Хватит даже капли. Как видите, их воспоминания и опыт сконцентрированы в этой жидкости. Другими словами, можно сказать, что эта вода – фактически «главное» тело.
– Главное тело? Ты имеешь в виду, что у этой воды есть собственное сознание?
В этот раз вмешался Элмер. Пляшущие огоньки в его глазах ясно показывали его желание встрять в разговор.
– У воды нет собственной воли. Нет мозга, чтобы думать, или органов и нервов, чтобы ощущать. Используя пример с игрой, можно назвать её «сохраненными данными». Их нужно вложить в персонажа – в тело – прежде, чем он сможет что-либо делать или чувствовать. Например, если вода окажется в человеческом теле, то она обретет человеческий разум.
Майза мгновенно понял значение слов Элмера и, задумавшись, умолк.
– Думаю, людям это сознание казалось бы невероятно умным. Только подумай: оно может одновременно контролировать пять, нет, даже больше, человеческих тел. Интересно, если бы оно смогло преодолеть ограничения этого мира и показать свою истинную форму – как бы оно выглядело? Оно может быть совсем другим видом сознания… или, может, это своего рода бессознательная программа, работающая на инстинкте выживания, как какое-то насекомое. Я не могу утверждать, что оно не просто изучает и копирует человеческую манеру поведения, чтобы выжить, но…
Стоя позади Элмера, Фил тихо слушала, пока он не потянулся, чтобы похлопать её по плечу. Она с любопытством склонила голову к плечу, неспособная вникнуть в суть разговора. Наверно, она отвлеклась на сравнении с видео-игрой, потому что никогда не сталкивалась даже с телевидением.
Элмер солнечно улыбнулся ей перед тем, как повернуться обратно к Майзе.
– Но я не думаю… нет, если честно, меня это, так или иначе, не волнует. Не важно, пришла ли эта девочка из другой вселенной – она в любом случае остается собой. Может, она немного неприспособлена к обычной жизни, но если разобраться – она замечательная девушка, всегда думающая о других. Правда, Майза?
Майза тоже взглянул в глаза Фил и ласково улыбнулся.
– Конечно.
Он ещё секунду изучал содержимое резервуаров, потом с серьезным и решительным видом повернулся к Билту.
– Итак… Каких действий вы ждете от меня?
Элмер снова ответил за старика.
– Всё просто. Ему недолго осталось жить. Ну, то есть, по нашим меркам. По правде говоря, когда он умрет, эксперимент будет свернут. Некому принять власть, и даже если бы было, наш друг хочет, чтобы всё закончилось на нем. Это создаст немалый хаос, но, по крайней мере, горожане освободятся… но сначала он хочет, чтобы Фил выбралась из леса.
– Меня всегда пугало, – обеспокоенно сказал Билт, – как мой отец и его отец смогли полностью погрузиться в такой жуткий эксперимент… Нет, Фил, я не говорю, что ты жуткая. Но они создали двух гомункулов из-за абсолютного знания, которым те, по слухам, должны были обладать. Они выдвинули теорию, что гомункулы, постоянно обновляя тела и живя вечно, будут накапливать опыт, пока однажды не обретут истинное абсолютное знание. Поэтому они создали тебя. Поэтому мои дед и отец использовали свое огромное богатство и политические связи нашего предка, чтобы выполнить эту ужасную работу.
Билт задрожал всем телом, словно на него давила тяжесть его грехов.
– Они купили людей, много людей, в обмен на погашение их огромных долгов. Многие даже приносили новорожденных младенцев. А потом их изолировали в этом богом забытом месте и вынудили стать «горожанами». Подозреваю, иногда бывали и такие, кто применял методы и кроме подкупа, но… Меня там не было. Когда создали этот поселок, я был ещё ребенком.
Во время признания старика Майза хранил молчание, а потом серьезно спросил низким голосом:
– Зачем им покупать и обеспечивать такой поселок?..
– Это модель, – спокойно ответил Элмер, пренебрегая мрачным выражением лица Майзы. – Они не могли сразу же продемонстрировать миру своего нового гомункула. Хотели сначала хотя бы дать ему набраться опыта в идеально контролируемом садике и проследить, как он будет развиваться при взаимодействии с другими людьми.
– Только ради этого? Уверен, им не понадобился бы целый поселок… Подобную модель можно соорудить, не доходя до крайностей вроде покупки людей.
– Полагаю, они боялись, что что-нибудь всплывет, и хотели сохранить контроль над каждым аспектом эксперимента. Да, если подумать, возможно, если бы в этом не была замешана Великая Панацея, то всё сложилось бы по-другому. Без обид, я вам говорю, все, кто жаждет бессмертия, – помешанные. Короче… отец и дед старика не хотели, чтобы просочилась информация об эликсире. Они не собирались отпускать во внешний мир никого, кто хоть что-то знал об их исследованиях.
Казалось, Билт не заметил самоуничижительной усмешки Элмера и с ещё более мрачным видом продолжил:
– Знаю, я должен был раньше остановить это безумие, но не мог решиться! Мои дед и отец умерли, и мысль об искуплении грехов в одиночку… но откуда мне было знать? Пять лет назад, когда сюда пробрался господин Элмер… Только тогда я наконец узнал, через что прошла Фил! Я и не подозревал, что происходит, когда она возвращалась сюда в конце жизненного цикла… Возможно, если бы я спросил, она бы мне рассказала, но я ни разу не озаботился. Я специально избегал её из-за своего дурацкого страха. Что бы я сейчас не говорил, это не загладит мою халатность, но я желаю счастья этому ребенку… По крайней мере, хотя бы этого.
Исследователи всегда вели свою работу в лаборатории, замаскированной под замок, но когда пришло время создать поселок и наблюдать адаптацию Фил к обществу… они полностью изолировали всю местность от внешнего мира. Они влили в деревья неполный эликсир, создав лес, который не погибнет ни от чего, кроме старости.
Даже после создания поселка алхимики периодически проверяли его, маскируясь доставкой товаров. Они знали, что время от времени на поселок в лесу натыкались чужаки, но горожане разбирались с нарушителями по-своему.
Иногда молодежь пряталась в кузове грузовика… но они все до единого уходили в большую жизнь и никогда не оглядывались на покинутый мирок. Они пробирались тайком, потому что, в конце концов, стремились наружу. Для них красоты внешнего мира были важнее, чем связи с семьей или домом.
Конечно, были и те, кто хотел вернуться, но исследователи им не позволяли.
Пока старик рассказывал свою часть, Майза старательно скрывал эмоции, и только когда стало ясно, что речь закончилась, он открыл рот:
– Если ты хочешь искупить содеянное, то должен так же покаяться и перед горожанами.
– Полностью согласен. Но… у освобожденных горожан где-то за лесом могут быть дома и семьи, куда вернуться, но у Фил… у неё есть только поселок. Её жизнь слишком коротка для чего-то ещё.
– Но я обещал Фил, что покажу ей целый мир. Говорил, что освобожу её из оков, – отводя глаза сказал Элмер. Очень иносказательно, но Майза мгновенно понял.
– Ты хочешь, чтобы я продлил её жизнь?
– Как всегда проницательно, старый друг!
– Я должен прояснить… Я не буду снова создавать Великую Панацею.
– Конечно, конечно. Но твои знания очень помогут. Подумай, Майза… Мы собрали здесь почти полдюжины алхимиков, которым уже больше трехсот лет. Кто знает, что мы сумеем придумать.
Майза задумчиво молчал, а Фил заискивающе и умоляюще смотрела на Билта.
– Ах… Я не понимаю, почему вы чувствуете себя виноватым, Господин Билт, но, хоть я и не могу говорить за горожан, я буду в порядке… Пожалуйста, не хмурьтесь. Пожалуйста, улыбнитесь…
Майза задумчиво наблюдал, как девушка беспокоится даже о Билте… а потом, наконец, глубоко вздохнул.
– Покажите ваши записи.
Майза уже несколько часов просматривал исследовательские заметки, когда Элмер внезапно решил заговорить:
– Я приехал сюда, потому что знал, что-то здесь связано со Сцилардом. Видишь ли, ходили слухи, что где-то здесь в лесу лаборатория алхимика, которая выглядит как старый замок. Я думал, может, однажды Сцилард вернется и, возможно, я сумею убедить его раскаяться.
– Элмер… Не могу поверить, что ты до сих пор считаешь это возможным.
– Ну, он умер, так что мы никогда не узнаем, правда?
Элмер весело рассмеялся, словно пошутил, и от взгляда на него Майзу озарила странная мысль.
– Элмер… Это же ты распускал по внешнему миру слухи, что ты здесь, не так ли?
– Ой, ты догадался? Ну, видишь ли, я просто подумал, что если свяжусь с Виктором, то так или иначе сведения до тебя дойдут. Он сказал что-то вроде «поговорить с информационным брокером», и я с этим согласился. Я думал, что ты приедешь один, но ты притащил на буксире ещё троих…
– Да, это был сюрприз.
– Когда Фил сказала мне, что в поселке появились незнакомцы, я и вообразить не мог, что ими окажетесь вы. Ха! Я ведь в итоге отлично вас поприветствовал, да?
Элмер хихикнул, вспомнив, как развернулись события, когда Майза впервые посетил замок.
В свою очередь Майза, наконец, озвучил собственную версию того, что вынес из разговора:
– Ты хотел закончить исследование, использовав мои знания…
– Конечно, – беззастенчиво ответил Элмер. – Я думал, может, мы еще раз вызовем демонического парня, если всё остальное не поможет.
– Только ты, Элмер… – пробормотал Майза, пряча лицо в ладонях, а потом всё же расхохотался.
– Ты уже бросил свои любительские занятие алхимией? – бесцеремонно спросил он.
Заколебавшись, Элмер отвел взгляд, на его лице мелькнула тень сожаления.
– Я стал алхимиком только из-за денег. Это всё, чего я хотел.
– Должен признать, я ожидал от тебя другого.
– Я хотел стать алхимиком и создать горы золота, столько, чтобы раздать беднякам всего мира. И разумеется, отложить кусочек для себя. Я думал, этого хватит, чтобы осчастливить всех.
Он неловко засмеялся.
– Глупо, правда? Я ничего не знал об экономике или социологии, поэтому даже не задумывался о вещах вроде инфляции или материального стимула… Но пожив немного, я, насколько смог, разобрался, как устроен мир. Теперь я знаю, что люди не могут так просто стать счастливыми, поэтому больше не полагаюсь на алхимию.
Заметив входящих в комнату Фил и Билта, Элмер быстро сменил тему:
– О, кстати, Билт. Мне всегда было интересно… А что случилось с гомункулом-мужчиной? Фил говорит, что никогда с ним не встречалась, так?..
Старик на секунду смешался, а потом понимающе кивнул.
– Ясно… Он, должно быть, полностью приспособился к жизни в поселке. Спорю, вы с ним встречались, хотя тогда могли этого и не понять.
Пока Билт размышлял об этом человеке… нет, о гомункуле – задумчивость на его лице становилась глубже и глубже.
– Наверно, ему мучительно осознавать себя экспериментом. Он отказался от опытов гораздо раньше меня. Лет пятнадцать назад он пробрался сюда, уничтожил резервуар со своим телом и украл воду, которая служила ему катализатором. И больше никогда не возвращался. Конечно, вернись он, мы бы все равно ничего не могли бы сделать без воды.
Старик вытащил из кармана фотокарточку и уставился на неё так, будто гомункул был его давно потерянным сыном.
– Он должен быть в своем втором теле, в котором отсюда ушел, примерно лет пятидесяти… сейчас он, наверно, пытается вести жизнь обычного горожанина.
Билт протянул снимок Майзе, словно надеясь на его одобрение.
– Это он. Если увидите его, передайте ему мои сожаления.
Фото изображало стройного юношу с пронзительным взглядом.
– М-м… Мне всё кажется, что я его уже видел, – всматриваясь, пробормотал Майза.
– О? Слушай, глянь, если я сделаю так…
Элмер схватил со стола горсть стружки от ластика и посыпал ею фотографию.
Наблюдавшая из-за плеча Фил задохнулась и машинально произнесла имя:
– Господин Дез!..
-------
Не может быть.
Не может. Но есть.
Старое фото, показанное нам Господином Билтом.
Это почти наверняка Господин Дез.
Если Господин Дез, как и я… искусственный человек… может, он знает, что и я такая же? Как он мог настолько меня ненавидеть, зная, что у нас один создатель?
А возможно… именно поэтому он меня и презирает.
Неподвижно стоя над снимком, я начинаю бежать к дому мэра.
Опускается ночь, и навалило высокие сугробы, поэтому на улицах мало людей.
Прохожие останавливаются и смотрят на меня с удивлением на лицах. Возможно, потом меня побьют, но сейчас это неважно.
Если он рос и взрослел в отличие от меня… Тогда не так уж странно, что он женился, что завел сына, и даже что стал мэром.
– М-м-м… В чем дело? Ты плохо выглядишь, – говорит мне Господин Нил в замковой конюшне, пытаясь начать редкий разговор.
– Ты в порядке? Выглядишь не очень… Давай я всё доделаю, а ты иди отдохни, ладно? – тепло улыбаясь, говорит Госпожа Сильви в замковой кухне.
– Майза и Элмер опаздывают. Эй, как там всё проходит? – спрашивает Господин Чес, вместе со мной ждущий их возвращения возле замка.
Но я не могу никому из них ответить.
Сейчас, хотя бы на минуточку, я хочу сконцентрировать всё, что имею, на той мне, что бежит по городу.
Время от времени мои ноги глубоко проваливаются в снег, и я спотыкаюсь, но продолжаю бежать к дому мэра.
Добравшись, я колочу по двери кулаками. Яростнее, чем когда-либо за всю жизнь, так сильно, что боль глубоко впивается в мои руки. Но сейчас это совершенно неважно.
Проходит вечность, пока дверь не открывается.
Наконец, она поворачивается внутрь…
– Хм? Фил… что за спешка?
Передо мной стоит не Господин Дез, а Господин Фелт.
– П-пожалуйста! Пожалуйста, скажи мне, где Господин Дез?!
– Отец? Он ушел к колодцу за водой…
– Спасибо!
Господин Фелт с любопытством смотрит на меня, но у меня нет времени объяснять.
Холодная усмешка, которую я видела днем у Господина Деза… Вызванная ею тревожная дрожь вдруг возвращается с удвоенной силой, и теперь внутри меня ревущее пламя страха.
Я бегу, бегу, бегу… словно удираю от внутреннего волнения, а может, гонюсь за его причиной…
– Эй Фил… Не хочу, чтобы ты даже думала расспрашивать мэра об этом, – говорит издалека голос Господина Элмера. Я перед ним шепчет «да», но… для меня в деревне… уже слишком поздно.
-------
Маленький колодец располагался на окраине поселка. Он был достаточно глубок, чтобы никогда полностью не замерзать, так что даже зимой достаточно было просто опустить ведро, чтобы разбить тонкий ледок. Река текла слишком далеко, поэтому колодец был центром городской жизни.
Перед ним молча стоял усатый мужчина и с надменным и высокомерным видом смотрел на поверхность воды.
Он не двигался, словно кого-то ждал.
И долгожданный гость наконец прибыл.
– Господин Дез.
Мэр обернулся и глянул на запыхавшуюся девушку.
– Ты опаздываешь.
Он молча смотрел Фил в лицо, всем видом выражая, что давным-давно устал ждать… а потом тихо заговорил:
– Значит, ты наконец узнала правду. Или я должен сказать «вспомнила»?
Мэр мерзко хихикнул. Его правая рука сжимала маленький пузырек с жидкостью.
– Ты выбралась наружу за коробейником, да? Вернулась в то место, которое наша колыбель и наша могила.
– Бутылочка…
– Правильно. Одна из тех, что служат нам колыбелями. Единственная разница между нами – которая из них дает нам жизнь, – презрительно сказал Дез, показывая её Фил. – Другими словами, это моя. Разве ты не слышала историю Билта? Это моя истинная форма, катализатор распространения меня, моей души.
Фил даже вообразить не могла, о чем думает Дез. И словно прочитав её мысли, Дез холодно усмехнулся и медленно повернул крышечку.
– Например, – медленно и раздельно, словно поясняя процесс опыта, произнес он, – предположим, что я становлюсь сам собой, когда эта вода, моё сознание, применяется к пустому телу… Но что будет, если я добавлю эту воду в колодец и её выпьют горожане, уже обладающие сознанием?
– !..
До сих пор эту воду принимали лишь пустые тела созданные в резервуарах. Так что будет, если её выпьет обычный человек?
– Однажды в прошлом я испробовал её на умирающем старике… предыдущем мэре. Оказалось, они пытаются убить друг друга. Каждое сознание сражается с другим за контроль над телом. Забавно, не правда ли? Это значит, что рассудок, которому полагается быть целостным и непоколебимым, вынужден напрямую сражаться с иномирным сознанием. Это за пределами алхимии. Это нечто духовное, нечто магическое. Тебе не кажется? Победившая сторона получит весь опыт и знания побежденной. Разве это не похоже на живущих в замке бессмертных и их способ поглощения друг друга?
Как много знал Дез? На секунду Фил смутилась, но потом вспомнила, что Сильви всё рассказала Фелту, так что вполне естественно, что информация добралась и до ушей его отца.
– И мне жаль говорить, но я не собираюсь проигрывать людям вроде горожан, которые позволяют обращаться с собой, как со скотом. Полагаю, это рискованное дело, но сейчас это уже неважно.
Только теперь Фил поняла, что он собирается сделать.
– Вы не можете.
– Я устал править одним жалким городком. Если бы я жил, ничего не зная, то мог бы быть довольным. Но дьявол, пришедший снаружи, дал мне чертову надежду: за лесом есть внешний мир!
В налитый кровью глазах мэра – нет, человека, который когда-то был мэром – сияло безумие.
– И я подумал: если отважусь выбраться наружу, то слишком рискованно соваться туда всего с одной жизнью. Но если каждая из девяноста шести душ в городке станет мною… тебе не кажется, что этого хватит, даже для внешнего мира?
Истинные намерения Деза на мгновение ошеломили Фил, но вскоре она собралась с мыслями и вернула ему взгляд.
– Никаких шансов.
– Хм? Неужели девка научилась отвечать? – удивленно спросил Дез.
Девушка ещё раз заговорила:
– Вы не сможете захватить их разумы.
Тело Фил могло дрожать от ужаса, но глаза выражали твердую решимость, когда она шагнула вперед.
– Ясно. Ладно, – сказал Дез и одним плавным и привычным движением открыл бутылочку.
– Нет!..
Она испустила вопль, больше похожий на визг, и рванулась к Дезу. Сконцентрировав все силы в ногах, она нацелилась на его правую руку и потянулась, чтобы вырвать пузырек.
Одним привычным движением Дез нырнул рукой под пальто – и клинок ножа, сверкнув в лунном свете, оставил длинный порез на руке Фил.
Лицо Фил на миг дернулось, будто она обожглась, а потом исказилось от боли.
– Никчемная сучка.
Несколько алых капель украсили лицо Деза, пока он с ненавистью смотрел на девушку.
– А-а-а-ах!
Но Фил не остановилась. Она ни на секунду не замедлилась и впечаталась в Деза всем телом.
– А-акх?!
Сам по себе толчок, нанесенный миниатюрной девушкой, не представлял угрозы, но Дез поскользнулся на покрытой тонким слоем льда земле вокруг колодца.
Они рухнули возле колодца – мешанина спутанных конечностей и безжалостных ударов.
В драке не оставалось места для трезвых мыслей, и девушка сражалась, яростно вопя, как животное.
Спустя минуты…
…заслышав шум, сюда примчались горожане и увидели…
Ведьму, которую они всегда презирали и считали ниже себя.
Ее покрывали алые пятна. А у ног валялось безжизненное тело… тело мэра, Деза Нибиля, с серебристым ножом в горле.
-------
Я не хотела спасать горожан.
Фактически, я скорее ненавижу их, нежели испытываю какую-либо признательность.
Но даже сильнее этой нелюбви… я боюсь потерять этот мир.
Поэтому… поэтому я убила мэра. Я убила Господина… нет, я убила Деза! Я не сожалею. Конечно, нет.
Внезапные эмоции внутри меня.
Эта называется яростью. А эта – ужасом.
Я поступала соответственно своим чувствам.
Я не дам тебе разрушить мир, мой мир.
У меня не осталось ничего кроме этого поселка и этого леса.
Я знаю. Я понимаю. Всё, что я сделала, я сделала по собственной воле.
– А-а… А-а-ах!
Поэтому я не сожалею.
– Мэ-мэр!
– Дез!
– Разве это возможно?!
Конечно, нет.
– Фил… Маленькая дрянь убила мэра!
Я знаю. Я всё понимаю.
– Будь они прокляты, они всё-таки все слуги демона!
– Они пытались обмануть нас, притворяясь послушными, не так ли?!
Я знала, что так и будет.
– Убийца.
Что они назовут меня так…
– Демон.
…и так…
– Ведьма…
…и так…
– Как ты посмела поступить так с поселком, где тебя приютили!
…и так…
– Наконец, ты показала свою истинную злобную натуру!
Я знала, что назовут…
– Хватит!
…я знала, я знала, я знаю, я знаю! Так пожалуйста, пожалуйста, хватит, я знаю, пожалуйста, не говорите больше!
Ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего больше, ничего, ничего, нет, нет, нет, нет-нет-нет, ни слова больше…
Как только эмоции захлестывают мою способность думать… кто-то крепко меня обнимает.
– Всё хорошо. Всё будет хорошо.
Это Господин Чес. А-а, это не я, окруженная горожанами. Это я, ждущая перед замком возвращения Господина Майзы.
– Почему?..
Почему Господин Чес заботится обо мне? Он же не должен знать, что я сейчас чувствую.
– О… прости. Ты выглядела очень испуганно и не реагировала на мои слова… а потом внезапно расплакалась.
– А…
Я наконец понимаю, что по моим щекам текут слезы.
– Ах… это…
И пока я собиралась с мыслями, чтобы ответить Господину Чесу…
Позади него возник дюжий горожанин и опустил тяжелую дубину прямо ему на макушку.
– Ох…
Я и пискнуть не успеваю, как Господин Чес теряет сознание, а вскоре меня тоже бьют по затылку, и всё вокруг меркнет.
В то же время возле меня, окруженной горожанами, раздается знакомый голос:
– Отец… Фил…
Ах…
– Он… мертв?.. Почему…
Нет, нет, только не это.
– Почему ты… моего отца…
Сначала Господин Фелт кажется растерянным, но вскоре его лицо наполняют эмоции.
– Верни его.
Может, ярость, а может, скорбь.
– Верни его.
Господин Фелт шагает ко мне, оскалившись в ужасной пародии на улыбку.
– Верни моего отца.
Он делает ещё шаг и повышает голос до крика:
– Я тебе доверял! Почему?!
И когда его голос достигает моего слуха… я чувствую, как разбивается что-то в моем сердце.
Ах! Неужели мечтать было ошибкой? Неужели нельзя было и посметь надеяться? Не испытав тех чувств, я бы сейчас так не расстраивалась.
Я пытаюсь что-то сказать Господину Фелту… но брошенный одним из горожан камень бьет меня по затылку, и моё сознание в поселке резко гаснет.
– Мне жаль.
В то же время говорит мне другой голос.
Это Господин Элмер. Я оглядываюсь и вижу, что сижу на кресле в кабине стальной повозки. Справа сидит Господин Элмер и гладит мои волосы, а слева Господин Майза держит в руках что-то вроде колеса.
Моё тело сотрясает сильная дрожь, а впереди, за прозрачной стеклянной панелью, простирается обширный, покрытый снегом лес. Солнце давно село, но дорога перед экипажем яркая, как днем.
Что-то мокрое падает на мою лежащую на коленях руку.
Я понимаю, что плачу. Секунду назад я поняла это при Господине Чесе. Похоже, я больше не могу контролировать эмоции между телами.
– Мне жаль. Я обещал, что твои первые слезы при мне будут от радости или от смеха…
Когда я фокусирую взгляд на лице Господина Элмера, то ничего не могу сказать, потому что от слез перехватывает горло.
Я хочу только свернуться клубочком и плакать, и плакать, но не могу. Я должна кое-что сказать, поделиться знанием.
– Ах… Господин… ес… он…
– Всё хорошо. Успокойся, – говорит Господин Элмер, ласково мне улыбаясь. Улыбка режет сильнее, чем когда-либо смогут грозно насупленные брови.
Я задыхаюсь. Всхлипываю каждый раз, когда пытаюсь выдохнуть. Но я должна им рассказать. Даже если это значит, что я не смогу дышать… даже если сердце остановится, я должна им всё рассказать…
– Ах… Господин Чес… ах… Господин Чес! Горожане… они…
Я не могу произнести ничего, кроме самых простых слов, но кажется, Господин Элмер и Господин Майза всё равно понимают.
У Господина Майзы твердеет челюсть, и повозка кренится вперед от ускорения. Когда моя спина вжимается в кресло, я изо всех сил стараюсь почувствовать облегчение, зная, что рассказала всё, что было нужно. Но потом говорю себе, что ещё слишком рано позволять себе такую роскошь, и старательно пытаюсь сдержать готовые прорваться слезы.
Смех или слезы, говорю я себе, сначала мы должны спасти Господина Чеса…
И утирая глаза, я решаю смотреть вперед.
опаньки, в пост не влезает. продолжение в комментариях!
-
-
05.05.2013 в 17:17-
-
05.05.2013 в 17:18-
-
05.05.2013 в 17:18-
-
25.04.2014 в 22:31